ЧЕЛОВЕК-МАНИПУЛЯТОР Манипулятором я называю человека, который относится к себе и другим лицам как к…

ЧЕЛОВЕК-МАНИПУЛЯТОР

Манипулятором я называю человека, который относится к себе и другим лицам как к объектам, «вещам», подлежащим использованию и контролю. Современный манипулятор представляет собой продукт научного и рыночного подхода, в рамках которого человек рассматривается как вещь, о которой нужно много знать, чтобы уметь на нее воздействовать. Эрих Фромм говорит, что вещи можно расчленять и манипулировать ими, не причиняя вреда их природе. Но человек — не вещь . Его нельзя расчленить, не разрушив его; им нельзя манипулировать, не причиняя ему вреда.

Между тем главная задача рыночного механизма в том и состоит, чтобы выработать в людях такое «вещное» отношение друг к другу. Человек здесь больше не человек, а потребитель. Для торговца он — возможный покупатель, для портного — костюм, для коммивояжера — банковский счет. Рыночные отношения обезличивают нас, лишают индивидуальности это вызывает нас протест. Лично я не хочу быть «головой» у моего парикмахера, я хочу быть Эвереттом Шостромом, живой нерасчлененной личностью.

Этого жаждет любой из нас — каждый из нас в глубине души хочет чувствовать себя живым, уникальным и неповторимым, единственными в своем роде; но в действительности все мы плотно сидим на крючке системы коммерческого мышления, которая не потерпит в нас ничего подобного. С помощью своих послушных марионеток она ежедневно разыгрывает нескончаемый спектакль продажности на сцене театра торговли, где вежливые кукловоды, льстиво улыбаясь, обхаживают и зазывают нас со всех сторон идеальными, заученными, готовыми, дежурными, безжизненными фразами. Это вызывает у нас возмущение.

Как правило, манипулятор являет собой какой-то один из этих типов, либо их комбинацию. Его отношения с окружающими складываются на основании вполне определенных закономерностей. Так, если он относится к какому-то ярко выраженному манипулятивному типу, то неизбежно проецирует на окружающих его противоположность, превращая их тем самым в свои мишени. Жены-Тряпки, например, нередко выбирают себе мужей-Диктаторов, и, умышленно удерживая их в этой роли, осуществляют над ними контроль с помощью своих подрывных приемов.

Поскольку каждый человек несет в себе весь букет манипулятивных потенциалов, психотерапевтическая группа представляет собой как бы модель нашего внутреннего мира, вынесенную вовне. Вот почему групповая терапия так эффективно помогает манипулятору увидеть себя со стороны, в других людях. Иногда разные люди воспринимают нас по-разному, поскольку одним мы демонстрируем одни манипуляции, а другим — другие. Вот почему следует быть весьма осторожным в своих суждениях о людях на основании чужих мнений: последние отражают как правило лишь отдельные стороны личности, причем далеко не всегда самые главные.

Я согласен с идеей Фредерика Перлза, что основная причина возникновения феномена манипуляции заключается в вечном внутреннем конфликте человека между его стремлением к независимости и самостоятельности, с одной стороны, и желанием найти опору в своем окружении, — с другой. Не доверяя полностью своим силам, человек полагает, что его спасение в опоре на других. Однако и другим он полностью не доверяет. Поэтому он вступает на скользкий путь манипуляций с тем, чтобы посадить «других» на привязь, чтобы он всегда мог их контролировать и, при таком условии, больше доверять им. Он уподобляется ребенку, который съезжает с горки, уцепившись за край одежды другого, и пытаясь в то же время им управлять; или человеку, который отказывается вести машину, но пытается руководить шофером. Эту первую и главную причину манипулирования мы назовем недоверием.

Эрих Фромм указывает на еще одну причину манипулирования. Он считает, что нормальные отношения между людьми — это любовь. Великие мировые религии призывают нас возлюбить ближнего как самого себя, но это как раз и составляет проблему. Многие ли знают, как возлюбить самого себя? Большинство даже не сознает, что при всем своем желании не смогли бы возлюбить ближнего, так как себя не любят. Мы склонны полагать, что чем более мы совершенны и безупречны в глазах окружающих, тем сильнее нас будут любить.

На самом деле ближе к истине обратное: нас любят тем больше, чем больше мы готовы принимать свои человеческие слабости. Однако заслужить любовь в любом случае не просто, так что ленивому манипулятору приходится довольствоваться ее жалкой альтернативой: он отчаянно пытается добиться безраздельной власти над другими, власти, которая заставила бы другого человека делать то, что нравится ему, манипулятору, думать так, как надобно ему, чувствовать то, что он хочет, — одним словом, превратить другого в вещь, свою послушную вещь.

Третью причину манипулирования предлагают нам Джеймс Бьюдженталь и экзистенциалисты. Риск и неопределенность, говорят они, окружают нас со всех сторон. В любой миг с нами может произойти что угодно, этот мир непредсказуем. Сознавая условия своего существования в мире — свою «экзистенциальную ситуацию», — человек ощущает себя беспомощным. Пассивный манипулятор в связи с этим занимает такую позицию: «Ах, я не могу контролировать всего, что может со мной случиться?! Ну, так я не буду ничего контролировать вообще!» Как пишет Бьюдженталь, «видя непредсказуемость своей жизни, он сдается и возводит чувство неспособности влиять на то, что с ним происходит, в ранг абсолютного закона.Он полностью превращает себя в объект.

Пассивный манипулятор впадает в ступор, что усугубляет его беспомощность. Непосвященному может показаться, что с этой минуты пассивный манипулятор становится жертвой активного. Ничего подобного. Крики «Сдаюсь! Делайте со мной, что хотите!» — не более чем уловка пассивного манипулятора. Как хорошо показал Перлз, в любой схватке между «попирающим» и «попираемым» почти всегда побеждает пассивная сторона. Общеизвестным примером может служить мать, которой «становится плохо», когда не может справиться с детьми. Ее беспомощность делает свое дело: дети становятся послушнее.

Активный манипулятор действует иначе: он использует беспомощность других. Устанавливая контроль над своими добровольными жертвами, он испытывает чувство глубокого удовлетворения, которое позволяет ему не замечать собственной беспомощности перед лицом мира. «Взгляните, например, на родителей, которые не могут смириться с мыслью о том, что со временем их власть над детьми неизменно ослабевает и рано или поздно может исчезнуть вовсе, взгляните, как они отвергают и гонят прочь подобные мысли, теша себя светлой надеждой, что их бдительное око будет держать под контролем сих желторотых отпрысков, пока в нем не погаснет последняя искра жизни. И что им остается?

Как им удовлетворить эту свою потребность и сделать детей зависимыми от себя? Как им подавить в детях столь опасное стремление к самостоятельности?» Обычно родители играют роль «попирающих», а дети подыгрывают им из позиции «попираемых». При таком раскладе особенно популярной становится поведенческая схема «еслито»: «Если съешь картошку, то сможешь посмотреть телевизор», или: «Если сделаешь уроки, то сможешь покататься на машине». Ребенок овладевает этим приемом не менее успешно: «Если я помою посуду, то что мне за это будет?» «Если отец Джима разрешает ему по выходным кататься на машине, то почему мне нельзя?» Настоящий активный манипулятор в ответ мог бы просто рявкнуть: «Делай, как я сказал, и никаких вопросов!» В бизнесе такая реакция встречается сплошь и рядом: «Мне принадлежит 51 процент акций компании, и они будут носить ЭТУ униформу, потому что Я так хочу!» Помню, основатель колледжа, где я когда-то учился, говорил: «Мне все равно, какого цвета эти здания, пока они голубые». Четвертая возможная причина манипулятивного поведения приводится в работах Джея Хейли, Эрика Берна и Вильяма Глассера.

Работая с пациентами, больными шизофренией, Хейли обнаружил, что они боятся близких отношений с людьми, стараются не вступать в такие отношения и избегают самой возможности их возникновения. Берн предположил, что люди начинают играть друг с другом в игры, чтобы лучше управлять своими эмоциями и избегать близости. Глассер, в свою очередь, выдвинул гипотезу о том, что одним из основных человеческих страхов есть страх вовлеченности.

Исходя из этого, манипулятора можно определить как человека, который пытается избежать близости и вовлеченности в отношения с другими людьми, и поэтому взаимодействует с ними посредством определенных ритуалов. Наконец, пятую возможную причину манипуляции назвал Альберт Эллис. По его словам, на раннем этапе взросления каждый из нас приходит к некоторым ложным выводам о том, что представляет собой жизнь, и начинает затем соответствующим образом себя вести. Один из таких выводов гласит: нужно, чтобы нас все одобряли. Пассивный манипулятор, полагает Эллис, строит свою жизнь именно на этой глупейшей аксиоме, и поэтому принципиально не желает быть честным и откровенным с окружающими, стараясь всеми правдами и неправдами угодить им.

Эверетт Шостром – Человек-манипулятор. Внутреннее путешествие от манипуляции к актуализации.