КРАХ РЕДУКТИВНОГО ОБЪЯСНЕНИЯ СОЗНАНИЯ
Отсутствие логической супервентности сознания на физическом означает невозможность редуктивного объяснения сознания. При любой характеристике физических процессов, предположительно лежащих в основе сознания, всегда будет возникать дополнительный вопрос: почему эти процессы сопровождаются сознательным опытом?
В случае большинства других феноменов на подобный вопрос несложно ответить: физические факты о таких процессах влекут существование указанных феноменов. К примеру, если мы говорим о таком феномене, как жизнь, то физические факты имплицируют осуществление определенных функций, а осуществление этих функций и есть всё, что нам нужно объяснить для объяснения жизни.
Но когда речь идет о сознании, такого рода ответ не проходит.Физическое объяснение хорошо подходит для объяснения структуры и функции. Структурные и функциональные свойства могут быть напрямую выводимы из низкоуровнего физического описания и поэтому с очевидностью пригодны для редуктивного объяснения. И почти все высокоуровневые феномены, нуждающиеся в объяснении, в конечном счете сводятся к структуре и функции: подумаем, к примеру,об объяснении водопадов, планет, переваривания пищи, размножения.
Но объяснение сознания не сводится к объяснению структуры и функции. После объяснения всей физической структуры, связанной с мозгом, и объяснения механизмов осуществления различных функций мозга нам еще надо объяснить само сознание. Почему вся эта структура и функция должны порождать опыт? Рассказ о физических процессах не отвечает на этот вопрос.
Сам факт логической возможности одинаковости физических фактов при различии фактов о сознании демонстрирует нам то, что Левин (Levine 1983) называет объяснительным провалом между физическим уровнем и сознательным опытом.
Если это так, то факт сопровождения сознанием того или иного физического процесса — дополнительный факт, не объяснимый одними лишь рассуждениями о физических фактах. В каком-то смысле это сопровождение надо принимать просто как данность. Мы могли бы попытаться систематизировать и объяснить эти грубые факты
в терминах какой-то простой и более фундаментальной схемы, но при этом всегда будет оставаться элемент, логически независимый от этой физической истории.
Возможно, мы могли бы получить что-то вроде объяснения, сочетая базовые физические факты с дополнительными связующими принципами, сопрягающими эти факты с сознанием, но такое объяснение не будет редуктивным. Сама потребность в развернутых связующих принципах показывает, что сознание объясняется не редуктивно, а в его собственных терминах.
Когнитивное моделирование
Далее я проиллюстрирую крах редуктивного объяснения критическим рассмотрением ряда концепций сознания, предложенных исследователями, представляющими самые разные дисциплины. Не все эти концепции предлагались в качестве редуктивных объяснений сознательного опыта, хотя зачастую они и трактовались подобным образом; в любом случае, однако, полезно посмотреть, что можно и чего нельзя достичь с помощью этих концепций.
Вначале я рассмотрю концепции, основанные на когнитивном моделировании. Когнитивное моделирование хорошо подходит для решения большинства проблем когнитивной науки. Создавая модель каузальной динамики когнитивных процессов, можно объяснить продуцирование поведения когнитивным агентом. Это позволяет хорошо объяснять такие психологические феномены, как обучение, память, восприятие, контроль за действием, внимание, категоризация, лингвистическое поведение и т. п.
Если в нашем распоряжении находится модель, схватывающая каузальную динамику того, кто, к примеру, находится в процессе обучения, то это означает, что все, в чем будет реализована такая динамика в надлежащем окружении, будет находиться в процессе обучения. На основании этой модели мы можем понять то, как осуществляются определенные функции, и это все, что нам нужно объяснить для объяснения обучения. Но этого недостаточно для объяснения сознания. В связи с любой показанной нами моделью можно задать дополнительный вопрос о том, почему реализация этой модели должна сопровождаться сознанием. И на этот вопрос нельзя ответить с помощью одного лишь описания или анализа подобной модели.
Баарс привлекает самые разные экспериментальные данные для обоснования своего главного тезиса о том, что сознание есть нечто вроде глобального рабочего пространства в рассредоточенной системе интеллектуальных информационных процессоров. Когда эти процессоры получают доступ к глобальному рабочему пространству, они передают сообщение всей системе, как если бы они написали его на классной доске. То, что наполняет глобальное рабочее пространство, и составляет содержание сознания.
Баарс использует эту модель для объяснения впечатляющего множества свойств протекающих у нас процессов. Эта модель создает очень перспективный фон для объяснения доступа субъекта к информации и его роли во внимании, способности дать отчет, произвольном контроле и даже в формировании представления о самом себе. Модель глобального рабочего пространства, таким образом, хорошо подходит для объяснения сознания во всей совокупности его психологических смыслов. Теперь у нас имеется хотя бы общая теория осведомленности. Здесь, однако, мы не найдем редуктивного объяснения опыта. Вопрос о том, почему эти процессы должны порождать опыт, попросту не рассматривается. Можно было бы предположить, что, согласно этой теории, содержание опыта точно совпадает с тем, что наполняет глобальное рабочее пространство. Но даже если это так, ничто в самой этой теории не объясняет, почему информация внутри глобального рабочего пространства оказывается тем, что переживается в опыте.
В лучшем случае эта теория может сказать, что данная информация переживается потому, что она является глобально доступной. Но тогда тот же вопрос воспроизводится в ином виде: почему глобальная доступность должна порождать сознательный опыт? Этот сопрягающий вопрос не рассматривается в работе Баарса.
Нейробиологическое объяснение
В последнее время приобрели популярность нейробиологические подходы к сознанию. Подобно когнитивным моделям, они могут немало способствовать объяснению психологических феноменов, в частности различных видов осведомленности. Они могут также сообщать нам что-то о процессах в мозге, скоррелированных с сознанием. Но ни одна из таких концепций не объясняет данную корреляцию: мы не узнаем из них, почему процессы в мозге вообще должны порождать сознание.
С точки зрения нейронауки подобная корреляция есть не более чем некий исходный факт. В методологическом плане не очевидно, как вообще можно приступать к созданию нейронаучной теории. Как проводить эксперименты, устанавливающие корреляцию между некими нейронными процессами и сознанием? Обычно теоретики неявно опираются на какой-то психологический критерий сознания — фокусировку внимания, контроль за поведением, но чаще всего — на способность вербально отчитаться о внутреннем состоянии. Затем отмечается, что при наличии этих критериев реализуется некое нейрофизиологическое свойство, и вот перед нами теория сознания.
Однако сам факт использования здесь таких косвенных критериев ясно показывает, что тут не дается редуктивного объяснения сознания. В лучшем случае нейрофизиологическая концепция могла бы объяснять механизмы реализации релевантного психологического свойства.Вопрос о том, почему данное психологическое свойство должно сопровождаться сознательным опытом, остается без ответа. Поскольку успех этих теорий зависит от допущения связи между психологическими свойствами и сознательным опытом, ясно, что они не объясняют эту связь. В этом можно убедиться, рассмотрев ряд недавних нейронаучных концепций сознания.
Апелляция к новой физике
Иногда утверждается, что ключ к объяснению сознания может быть найден в какой-то новой разновидности физической теории. Быть может, доказывая, что сознание не вытекает из физики нашего мира, мы неявно допускали, что эта физика подобна сегодняшней физике, в которой говорится о расположении частиц и полей в пространственно-временном многообразии, где протекают сложные каузальные и эволюционные процессы. Оппонент мог бы согласиться с тем, что существование сознания невыводимо из такого рода физики, но при этом доказывать, что сознание могло бы оказываться следствием но
вой разновидности физической теории.
При отсутствии конкретных идей оценить этот тезис непросто. Неплохо было бы увидеть хотя бы пример того, какой могла бы быть эта новая физика. Пример, о котором идет речь, не обязан выглядеть правдоподобным в свете современных теорий, но он должен был бы быть таким, чтобы можно было опознать, что речь в нем идет о физике. Ключевой вопрос: как из очевидно физической теории могло бы выводиться существование сознания? Если подобная теория состоит в описании структуры и динамики полей, волн, частиц и т. п., то в связи с ней будут возникать все обычные проблемы. И неочевидно, что какая-либо из физических теорий могла бы отличаться от нее до такой степени, чтобы избежать этих проблем.
Проблема в том, что основные элементы физических теорий, как кажется, всегда сводятся к двум вещам: структуре и динамике физических процессов. Разные теории говорят о различных структурах. Ньютонианская физика говорит о евклидовом пространстве-времени; теория относительности — о неевклидовом дифференцируемом многообразии; квантовая теория — о гильбертовом пространстве для волновой функции. И разные теории говорят о различных видах динамики этих структур: ньютоновских законах, принципах относительности, волновых уравнениях квантовой механики. Но из структуры и динамики мы можем получать только структуру и динамику. Это позволяет удовлетворительно объяснить различные высокоуровневые структурные и функциональные свойства, но сознательный опыт останется незатронутым. Никакой набор фактов о физической структуре и динамике не может составлять феноменологический факт.
Д.Чалмерс – Сознающий ум
#НаукаИСознание
