ТРАНСГЕНЕРАЦИОННАЯ ПЕРЕДАЧА ТРАВМЫ Трансгенерационная передача относится к негенетическим формам наследования и предполагает передачу опыта…

ТРАНСГЕНЕРАЦИОННАЯ ПЕРЕДАЧА ТРАВМЫ

Трансгенерационная передача относится к негенетическим формам наследования и предполагает передачу опыта (в широком смысле этого слова) от предков к потомкам и его воспроизведение. Следует различать осознанную и неосознанную передачи в ходе межпоколенческого взаимодействия. Если речь идет об осознанной передаче, то это касается преемственности семейных традиций, норм, обычаев, то есть имеет место прямая передача опыта и информации от предыдущих поколений, содержание и смысл которых хорошо понимается наследниками. Трансгенерационная передача осуществляется же бессознательно, содержание оказывается скрытым, поскольку транслируемый через поколения материал (трансгенерационный объект) является скрытым, замалчиваемым и неосознанным вследствие его травматической природы.

Когда речь идет о патологических проявлениях трансгенерационной передачи, то на поверхности мы можем иметь дело с чем-то иррациональным, грубо вплетенным в ткань психологического опыта клиента. Индивидуальная психика может быть «населена» осколками драм и травм, имевших место быть в предыдущих поколениях. Эти осколки оказывают влияние на психическое здоровье, усиливают тревогу и осложняют жизнь в целом. В случае трансгенерационной передачи часто можно услышать об ощущении удушения, о застревании между миром мертвых и миром живых. Такие клиенты часто говорят о том, что они запутались, что они чувствуют себя пустыми, как марионетка, которую кто-то неизвестный приводит в движение, дергая за невидимые, но всегда натянутые нити.

Фундаментальные для понимания трансгенерационной передачи понятия ввел психоаналитик венгерского происхождения, один из основателей контекстуальной семейной терапии Иван Бузормени-Надь. Наблюдая семьи в психиатрической клинике, он пришел к выводу, что каждый индивид рождается и существует в сложной и уникальной системе взаимоотношений, то есть в контексте, в котором происходит становление личности. Этот контекст формируется в настоящем под влиянием прошлых поколений и переходит к будущим поколениям.

По словам Бузормени-Надя, все человеческие отношения развиваются в четырех измерениях: фактическом, индивидуально психологическом, поведенческом, а также этическом. Фактическое измерение включает в себя генетические аспекты, физическое здоровье, основные исторические события в жизненном цикле человека. Под индивидуальной психологией понимается интрапсихическое измерение. Измерение паттернов взаимодействия представляет собой поле закономерностей наблюдаемого поведения и общения между людьми. И, наконец, четвертое, наиболее значимое для трансгенерационных отношений измерение, этическое, имеет дело с субъективным балансом доверия, справедливости, верности и права среди участников отношений.

Именно этический фактор определяет динамику и структуру отношений, оказывая на них более сильное влияние, чем индивидуальные особенности, наблюдаемые действия и биографические факты. В связи с этим Бузормени-Надь вводит центральное понятие «лояльности». Содержание этого понятия не ограничивается только лишь верностью семье. Также некорректным будет раскрывать его суть через понятие семейных правил. Согласно концепции Бузормени-Надя, лояльность – это основа экзистенциальной и межпоколенческой связи. Поскольку эта лояльность не осознается членами семьи, то автор предлагает называть её скрытой, невидимой лояльностью. Лояльность неразрывно связана с оплатой семейных долгов и поддержанием справедливости.

Расшифровывая представление Бузормени-Надя о лояльности, следует отметить, что каждый ребенок, являясь с рождения членом семейной системы, имеет определенные долги перед родителями и предшествующими поколениями за право быть, за уход, за навыки и знания. Но ребенок не является пассивной принимающей стороной, которая только берет, так как он сразу начинает отдавать этот долг. Присутствие ребенка в семье дает возможность его родителям принять свои родительские обязанности и получить те эмоции, которые дает ребенок. Когда этот ребенок вырастет, то он «отплатит» свои долги уже своим детям, сохраняя преемственность поколений.

В случае нарушения детско-родительских отношений, когда, например, возникает феномен парентификации, правило лояльности нарушается, так как не соблюдается ключевой для системы баланс между брать и давать. В каждой семье присутствует своеобразная «бухгалтерская книга», куда заносятся долги, заслуги и несправедливости, а у каждого члена семьи есть свой собственный личный счет, на котором записаны кредит и дебет. Когда справедливость не соблюдается, это проявляется в неверии, эксплуатации одних членов другими (иногда в бегстве, реванше, мести), даже в болезни или несчастных случаях. И наоборот, когда справедливость соблюдается, существует привязанность, взаимное уважение членов семьи, «семейные счета» ведутся аккуратно.

Законы невидимой лояльности требуют восстановления справедливости и оплаты долгов. Неоплаченные долги переходят к потомкам, принимая форму тех или иных проблем, передающихся из поколения в поколение. Можно говорить о существовании некоего сообщения, которое передается трансгенерационным путем, от предка к потомку. Таким образом, отношения в семье «определяются экзистенциональной этической динамикой». Безусловный вклад Бузомени-Надя состоит в раскрытии межпоколенческих процессов, которые приводят к повторению определенных паттернов в отношениях, и описании влияния предков на формирование личности.

Основное содержание трансгенерационной передачи наиболее полно раскрыто в работах Николя Абрахама и Марии Тёрёк. Центральной для них была идея о том, что любой опыт, который не может быть психологически «переварен», то есть узнан, вербализован и трансформирован в элемент собственной психической жизни, травматичен по своей сути. Такой неперевариваемый объект часто является неким секретом, например, постыдным или тайным событием, участником которого был предок. Чаще всего пытаются скрыть события, которые вызывают интенсивные чувства вины и стыда: факт смерти или усыновления, совершенные преступления, психические заболевания, материальное состояние и др.

Трагический парадокс заключается в том, что «об этом» запрещено говорить в семье, но также «об этом» не представляется возможным забыть вследствие запрета на проговаривание. Такой объект не интроецируется, не становится частью собственной психической жизни индивида, оставаясь слепой зоной, присутствие которой человек не осознает, но которая может субъективно ощущаться как нечто чужеродное, вызывающее странные поступки, реакции и переживания, а также соматические симптомы.

Вследствие замалчивания, в психике формируется своего рода лакуна, которая передается из поколения в поколение. Своеобразность такого объекта заключается в его одновременном видимом отсутствии и имманентности данной семейной системе: его наличие в ней предусмотрено, но он по каким-то причинам в ней не присутствует. К. Эльячефф подтверждает, что «замалчивание на деле не только не спасает от травм, но приводит к различным патологическим проявлениям в нескольких поколениях». Эта информация, лишенная возможности быть осознанной, проработанной через речь, закрепляется на бессознательном уровне и находит выход в различных проявлениях.

Н Абрахам и М. Тёрёк определили такой бессознательный объект как «семейный призрак» – «некое образование бессознательного», чья «особенность состоит в том, что оно никогда не было осознанным».

Таким образом, из поколения в поколение передается некий лакунарный концепт. Абрахам определяет призрак как метапсихологический факт, когда пациента преследуют не сами умершие, а пробелы, возникшие в его психике на месте связанных с ними секретов. Иными словами, конфликт, не разрешенный в предыдущих поколениях, становится частью психической жизни потомков. Этот опыт остается практически не доступным для осознания, он не встраивается в нарратив их собственных воспоминаний и в их собственную идентичность. Они выдвинули гипотезу о существовании механизма «эндокриптической идентификации», когда элемент психического не интроецируется, а образует в психике инородный объект.

Субъект идентифицируется с чем-то неотгореванным, с чужим стыдом, потерей, которые не были интроецированы в предыдущих поколениях должным образом, например, через траур, осознавание или проговаривание. Этот объект, который Н. Абрахам и М. Тёрёк называют «мертвым объектом» завладевает психикой субъекта, «бросая тень на его эго». Продолжая эту мысль, авторы также предполагают, что «мертвый объект» присваивает себе идентичность субъекта в качестве такого пространства, где он (такой объект) может продолжать свое существование. Призрак как таковой не несет функцию вытеснения. Он оказывает контаминирующее воздействие на субъект и похищает витальность. В этих условиях эмоциональная сфера замораживается, а способность к построению отношений во вне ослабевает. Происходит своеобразная колонизация психики. По мнению Абрахама, симптомы, вызванные под влиянием призрака (например, фобии, навязчивости и пр.), постепенно снижаются, после того как призрак будет «извлечен» из бессознательного.

Натэла Ханелия — Современные представления о трансгенерационной передаче травмы