ЕДА И РЕВНОСТЬ
Сигнал тревоги: слишком толстых детей стало слишком много. Некоторые говорят, что они хотят похудеть, но не все. Как бы там ни было, нельзя не выслушать самого ребенка, поскольку нельзя посадить ребенка «на диету» безо всяких рисков, в числе которых невыполнение диеты – далеко не самый серьезный.
Всякий ребенок с избыточным весом наверняка не раз пережил в младенчестве одну сцену: он плачет, мать думает, что он голодный, и она, возможно, права, она дает ему соску или грудь. Поскольку он не прекращает плакать, она опять дает ему поесть, снова и снова. Но чаще всего младенцу не хватает не еды, а слов. Если бы мать, вместо того, чтобы опять давать ему соску, просто поговорила бы с ним, он бы перестал плакать, поскольку уже переел.
Ребенок, жадный до слов, которого закармливают, фиксирует то, что взрослый считает «правильным», заменять коммуникацию едой.
В скором времени он сможет закармливать себя самостоятельно, обходясь даже и без той минимальной коммуникации, которая состояла в изъявлении самого факта его голода. Ребенок подчиняется молчаливому приказу: «Ешь и молчи», приказу достаточно жестокому.
В тот момент, когда ребенок должен сесть на диету, он получает обратное приказание: «Не ешь, давай говорить о еде», причем в том возрасте, когда он может наесться уже самостоятельно, не полагаясь на добрую волю взрослого.
Пищевое поведение, несомненно, является одним из наиболее сложных. Напомню лишь, что оно проявляется по несколько раз в день на протяжении всей жизни. Оральная зона может то стимулироваться, то успокаиваться, и именно по этой причине психоаналитики говорят об «эрогенной зоне». Также она может быть извращена.
Еда – это метафора того, что дарит жизнь, и человек, который дает еду, оказывается первым объектом любви ребенка. Однако этот объект любви тоже хочет любить и быть любимым. Еда необходима для сохранения жизни, но, чтобы жить, нужно добавить еще и слова. Разве не говорится, что «все, что заставляет жить, питает нас»? В довершении ко всему еда проникает через то же телесное отверстие, из которого исходит и язык, что может стать причиной путаницы, легко замечаемой у маленьких детей: слушающий младенец слегка открывает рот и сворачивает язык.
Младенец, которого рвет (если только у него нет стеноза привратника), желает что-то сказать, так что даже может изменить направление движения своего пищеварительного тракта. Франсуаза Дольто не раз указывала на значение перекрестья гортаноглотки. В ней размещаются рецептивные влечения – желание воспринимать запах и пищу от матери, но также и гортанные влечения испускания, благодаря которым он может общаться – через лепет или плач.
Сложность этой анатомический зоны прекрасно отражена в нашем языке, где есть такие выражения, как «проглотить слова», «плеваться ядом», «испить чашу до дна», «не переварить сказанного», «проглотить ужа» – и это лишь некоторые из примеров. Однако наиболее близкое к этим проблемам рта чувство – это ревность.
Разве не говорят, что у ревности есть зубы, что она кусает, рвет, пожирает? Праздники, на которых вино снимает торможение, – разве не там случаются кризисы ревности?
Но для этого нужно, чтобы бывали семейные застолья, то есть просто застолья.
У ревнивцев нет ни специфического пищевого поведения, ни специфического габитуса, поскольку речь идет об особой реакции. Кто такой ревнивец? По словам психоаналитика Дени Васса, «ревнивец мучается жадностью, которая дублирует неспособность разделять с другим то, что позволяет жить, дыхание жизни, а также пищу или кровь; если другой что-то берет, ревнивцу этого не хватает; если что-то делает, он делает в ущерб ему, ревнивцу; если другой что-то любит, ревнивец жаждет этого; а если другой что-то знает, он это очерняет […] Его речь и его установка всегда реакционны, но реакция – это не ответ». Шекспир в своем «Отелло» говорит о «чудище с зелеными глазами / Глумящемся над своей добычей».
Источники ревности кроются в семье. В качестве реакции она влечет страдание, когда не признается ни в Когда с ребенком заговаривают о его ревности, часто цель лишь в том, чтобы посмеяться над ней, раскритиковать его или унизить, тогда как быть ревнивцем – это не хорошо и не плохо. Ревность может быть даже структурирующим опытом, когда ее можно преодолеть, но в одиночку с этим не справиться.
Так вот, социальный и медицинский дискурс, темой которого является избыточный вес, направлен на обострение страданий ревности, а также зависти. Зависть – это чувство гнева, испытываемое субъектом, когда он боится того, что другой обладает чем-то желанным и наслаждается им; ревность – это чувство, что ты лишен любимого человека и виноват в этом кто-то другой; жадность – это сильное, но ненасытное желание, которое не ограничивается тем, что нужно субъекту, как и тем, что может или хочет дать ему объект.
Идеал худобы распространяется как на взрослых, так и на детей, как на девочек, так и на мальчиков.
Всякий ребенок в своем развитии обязательно проходит фазу идентификации (желание быть похожим на кого-то другого), которая, однако, не должна затягиваться. В действительности, чтобы стать самим собой, лучше достаточно рано отказаться от желания быть другим!
Похоже, что проще отказаться идентифицироваться с другим психически, чем физически. Поскольку образ становится ценностью, многие взрослые по-прежнему хотят физически быть тем, кем они, конечно, никогда не будут. Это похоже на ревность или зависть к брату, сестре или родителю, которая так и не была преодолена.
В реальности существует фундаментальное неравенство в вопросе набора веса, в том числе между детьми одной семьи. Это неравенство связано с различием в возрасте, в поле, наконец, просто различием, если это дети одного пола, с моментом и с условиями зачатия, с тем, что они представляют для каждого из родителей. Существуют семьи, в которых у всех членов избыточный вес (так что они равны в наборе веса), но на практике я чаще вижу семьи, в которых сидеть на диете должен только один ребенок (или один ребенок и один из двух родителей). Важно отметить, что такое неравенство в диете практически непреодолимо, если оно является лишь видимой частью айсберга непризнанного неравенства, о котором при детях не говорят и которое является основным источником их ревности.
Ребенок, который наедается до отвала или которого закармливают, в опасности: его тело, жирея, с ним говорит, а его психика молча страдает.
Каролин Эльячефф — Семья во всех её состояниях
#ЖизньТела
