ПСИХОТЕРАПИЯ ПСИХИЧЕСКОЙ ТРАВМЫ Психолог Дональд Калшед пишет, что психическая травма вызывается не только внешними…

ПСИХОТЕРАПИЯ ПСИХИЧЕСКОЙ ТРАВМЫ

Психолог Дональд Калшед пишет, что психическая травма вызывается не только внешними событиями, но затем начинается внутренняя работа психики, и этот процесс имеет весьма специфическую динамику:

а) психика трансформирует внешнюю травму во внутреннюю «самотравмирующую силу»;
б) одновременно происходит малигнизация (malignus (лат.) — вредный, гибельный)

Калшед использует термин «пролиферация», т. е. разрастание ткани путем новообразования клеток) («озлокачествение») защит, которые из системы самосохранения психики превращаются в систему ее самоуничтожения.
Калшед говорит о переходе обычных защит на примитивный уровень «архаических» защит, которые отличаются высокой сопротивляемостью к изменениям (так как и уровень организации психики в целом глубоко регрессирует). Поэтому обращение к рациональной части психики оказывается весьма затруднительным, если не бесперспективным, до тех пор, пока не будет установлено минимальное доверие.

Таким образом, при психотерапии острой психической травмы самыми важными становятся понимание и сострадание. В некотором смысле, по аналогии с медицинским определением физической травмы, не совместимой с жизнью, мы могли бы говорить о ментальной травме, не совместимой с психической жизнью цивилизованного человека.

В результате эта психическая жизнь редуцируется до минимальных или стереотипных реакций, наиболее ярко проявляющихся в утрате смыслов. Учитывая это, мы должны признать, что после первого этапа терапии (демонстрации искреннего понимания и сострадания) основной терапевтической задачей становится постепенное восстановление нормальных защит (в отличие от их малигнизированных форм) с последующим переходом к восстановлению смыслов существования, на предыдущих этапах обычно отрицаемых.

Понятие «травма» в данном случае используется для обозначения любого переживания, которое вызывает непереносимые душевные страдания. А определение «непереносимые» применимо всякий раз, когда обычных защитных механизмов психики (конкретной личности) оказывается недостаточно. Эта идея была впервые сформулирована Фрейдом в тезисе о «защитном экране» и подразумевает, что уровень непереносимости является глубоко индивидуальным, включая, например, неудовлетворение потребностей ребенка, в том числе в любви (в результате чего может развиваться состояние, которое Д.У. Винникотт назвал «примитивной агонией», а X.Кохут «тревогой дезинтеграции»

В качестве самостоятельных феноменов защитного характера заслуживают упоминания еще два аспекта внутреннего мира травмы, в частности синдром навязчивого повторения (в том числе в виде снов, воспоминаний и поведенческих реакций) и одновременно всегда присутствующий «мотив»: «Это никогда не должно повториться!» Наиболее часто этот мотив проявляется в отношении ситуаций, в которых было пережито чувство беспомощности в сочетании с неизбежностью угрозы или смерти (что в последующем может порождать все формы ограничительного или «избегающего» поведения конкретных мест, ситуаций, отношений, фильмов, мыслей, ассоциаций и т. д.). Здесь позволительно высказать предположение, что одними из форм такого «избегания» (в частности, мыслей или воспоминаний) могут быть алкоголизм, наркомания, а также игровая зависимость.

Один из главных выводов, который делает Калшед, состоит в том, что «травмированная психика продолжает травмировать саму себя», более того эти люди постоянно обнаруживают себя в жизненных ситуациях, в которых они подвергаются повторной травматизации. Недостаточно квалифицированная психотерапия может оказаться одной из таких ситуаций и, несмотря на желание терапевта изменить жизнь пациента к лучшему, может полностью разрушить его надежду хотя бы немного уменьшить тяжесть страдания и обрести смысл существования.

«У людей, перенесших психическую травму, разум становится вещью в себе, т. е перестает связывать новые переживания и ощущения с их истинным смыслом, а навязывает в новой ситуации тот смысл, который он образовал в исходной травматической ситуации(Винникотт), что обычно проявляется в осуждении внутреннего детского «Я». Разум часто ускоренно развивается и такие люди блестяще себя чувствуют в том, что касается абстрактного мышления или утонченного эстетизма, но не личной вовлеченности.
В основе этого явления страх близости.

Страх повторно раниться в новых отношениях. Происходит «искажение» баланса в развитии когнитивной и эмоциональной сфер: развитие чувственной сферы притормаживается, развитие интеллекта стремительными темпами идёт вверх».
«Уход из травмирующей ситуации является нормальной реакцией психики на травматическое переживание.

В том случае, когда избежать травмирующей ситуации невозможно, какая-то часть «я» должна быть удалена, но для того, чтобы это случилось, обычно интегрированное эго должно быть разделено на фрагменты или диссоциировано. Диссоциация является нормальной частью защит психики от потенциального ущерба травматического воздействия, как это было продемонстрировано Юнгом много лет назад в его экспериментах с использованием теста словесных ассоциаций (Jung, 1904).

Диссоциация является своего рода трюком, который психика разыгрывает над самой собой. Жизнь может продолжаться благодаря уловке, в результате которой непереносимые переживания разделяются и распределяются по различным отделам психики и тела, главным образом, переводятся в «бессознательные» аспекты психики и тела. Это означает, что появляется препятствие интеграции обычно единых элементов сознания (например, когнитивных процессов, аффектов, ощущений, воображения). Переживание, само по себе, становится прерывистым. Процесс воображения может быть отделенным от аффекта, либо и аффект и образ могут быть диссоциированы от осознанного знания.

Время от времени вспыхивают отдельные воспоминания, во время которых переживаются ощущения, которые, на первый взгляд, никак не связаны с поведенческим контекстом. В памяти индивида, чья жизнь была нарушена травматическим событием, появляются провалы, для него становится невозможной вербализация, создание полноценного рассказа о том, что с ним произошло.

Диссоциация как психологический защитный механизм позволяет человеку, пережившему невыносимую боль, участвовать во внешней жизни, но за счет больших внутренних затрат. Внешнее травматическое событие прекращается, и связанные с ним потрясения могут быть забыты, однако психологические последствия продолжают переполнять внутренний мир, и это происходит, как показал Юнг, в виде определенных образов, которые образуют кластер вокруг сильного аффекта, названного Юнгом «чувственно окрашенным комплексом». Эти комплексы имеют тенденцию вести себя автономно, как пугающие «существа», населяющие внутренний мир; они представлены в снах в образах атакующих «врагов», ужасных злобных зверей, и т. п. »

В процессе терапии людей, подвергшихся психической травме, обнаруживаются два важных вывода:

— Первый из этих выводов касается того, что травмированная психика продолжает травмировать саму себя. Травматический процесс не заканчивается с прекращением внешнего акта насилия, но продолжается с неослабевающей интенсивностью во внутреннем мире жертвы насилия, чьи фантазии часто населены образами преследующих фигур.

— Второй вывод относится к странному, на первый взгляд, факту, что люди, перенесшие психическую травму, постоянно обнаруживают себя в жизненных ситуациях, в которых они подвергаются повторной травматизации.

Как бы сильно он или она ни желали измениться, как бы настойчиво ни пытались улучшить свою жизнь или отношения, нечто более могущественное, чем эго, постоянно подрывает прогресс и разрушает надежду. Как будто бы внутренний преследующий мир находит свое внешнее отражение, проявляясь в повторяющихся утверждениях саморазрушительного предписания, почти как если бы индивид был одержим некой дьявольской силой или преследуем злым роком.

Калшед Дональд — Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа

#ПсихическоеЗдоровье