Несмотря на то, что судебное решение по астраханскому психиатру Александру Шишлову вряд ли будет изменено, общественность продолжает бурлить. Блогеры и журналисты откапывают всё новые и новые подробности этого дела, мусолят детали и смакуют нелицеприятные сведения. Кому выгодно раскачивать лодку и почему.
Врач-психиатр Александр Шишлов был осуждён по ст. 293 УК РФ (халатность) на два года колонии-поселения, и на такой же срок ему запрещено заниматься врачебной деятельностью, пишет “Пункт-А” По версии следствия и суда, он как лечащий врач знал об отсутствии положительной динамики у пациента – психически нездорового Михаила Елинского, но доложил комиссии об улучшениях и предложил перевести больного на амбулаторное лечение. Через 2,5 месяца после выхода из больницы Елинский расчленил свою внучку, тяжело ранил племянницу и оказал жёсткое сопротивление приехавшим на вызов полицейским. Остановить преступника смог только огонь на поражение. Елинский скончался в больнице. Общественность, в первую очередь медицинская, уверена: Шишлова сделали крайним в этом деле. Сам же врач намерен обжаловать решение в Верховном суде.
Почему эта история приобрела столь широкий резонанс, что даже дошла до массовых акций протеста? Вероятнее всего потому, что дело Шишлова перестало быть частным случаем и воспринимается как системный сбой. Да, врачи видят в фигуре Александра Шишлова сакральную жертву, потому что «накипело». В последние годы тема специальной, «врачебной», юриспруденции поднималась на различных профессиональных конференциях и слётах особенно часто. Оно и понятно: люди в белых халатах всё чаще становятся фигурантами уголовных дел, и, как правило, суд не на их стороне. Цена врачебной ошибки стала слишком высока, и поэтому призывы защищать медиков стали слышны всё более отчётливо. Не стоит думать, будто общество ополчилось исключительно на эскулапов. Нет. Скорее, это тренд современности. В мире, где людей научили жаловаться, такие перегибы – привычная вещь. В образовании то же самое: когда-то за плохую учёбу ребёнка на ковёр вызывали мам и пап, а теперь – учительницу. Так и в медицине, если раньше в решениях доктора никто даже не думал сомневаться, то теперь в ходу поговорка «сколько врачей, столько и мнений». Медикам перестали доверять, авторитет врача пал смертью храбрых. Рано или поздно медицинская общественность должна была взбунтоваться.
Александр Шишлов подходит на роль символической жертвы. Если не шибко вдаваться в подробности, то ситуация выглядит и вправду несправедливой: врача обвиняют, что он чуть ли не косвенно стал виновным в страшном преступлении, совершённым не им, а его пациентом, да ещё и спустя несколько месяцев после того, как врач этого самого пациента перестал лечить. Роковую роль сыграли и двое других фигурантов – заместитель главного врача ОКПБ по судебно-экспертной работе Михаил Сероштанов и заведующая отделением №14 Татьяна Родионова, которые наряду с Шишловым входили в состав врачебной комиссии, подписавшей акт о возможности смены Елинскому стационарного лечения на амбулаторное. Поначалу они также были в числе подозреваемых, но спустя некоторое время поменяли свои показания, сообщив, что предложение отпустить Елинского целиком и полностью принадлежит лечащему врачу – то есть Шишлову. Такое «переобувание в воздухе» сразу превратило Сероштанова и Родионову в глазах медиков в функционеров и бюрократов, готовых ценой малозначительной врачебной «единицы» спасти себя.
Однако при более детальном рассмотрении истории впечатление “жертвенности” пропадает. Оценка личности психопата Михаила Елинского, которую дал журналист-криминалист «Ленты.ру» Игорь Надеждин, показывает: человека, замеченного в стольких эпизодах проявления неадекватности и жестокости, отпускать в нормальную жизнь – это русская рулетка. Мог ли опытный врач, коим является Шишлов, спрогнозировать подобное развитие болезни Елинского? Наверное, да. Возможно, не во всех кровавых подробностях, но во всех возможных вариантах проявления недуга. Могли ли предвидеть это другие члены комиссии со стажем 25 и 35 лет, соотвественно? Наверняка. Мог ли суд (а именно по суду решается вопрос об изменении способа лечения) усомниться в заключении? Однозначно. Однако на момент принятия решения по Елинскому вопросов ни у кого не возникло (на то есть свидетельские показания): все якобы доверились мнению Александра Шишлова, который (опять же по словам свидетелей) настаивал на амбулаторном лечении преступника.
По правде говоря, вообще неясно, действительно ли Александр Шишлов настаивал на освобождении своего пациента. Записи из дневника врача, которые приводит «Лента», говорят о другом: Шишлов не был уверен в излечении Михаила Елинского. Так, в медицинской карте за 22 мая 2017 года имеется запись: “Больной спокоен, несколько задумчив, угрюм, держится уединенно, общается по необходимости, в беседе малоинформативен, игнорирует неприятные вопросы и аффективно напрягается, болезненные переживания в прошлом отрицает. Вину признает формально, без сожаления, без критики. Сохраняются нарушения мышления; эмоционально-волевая дефицитарность с угрюмостью, напряженностью, эмоциональной холодностью и отсутствием сожаления о содеянном”.
Вместе с тем в акте освидетельствования врачебной комиссией №63 от 22 мая 2017 года о состоянии больного Елинского содержится принципиально иное описание пациента Елинского: “Отмечается ровный фон настроения, без аффективных колебаний, спокоен, упорядочен в поведении, режиму отделения и инструкциям персонала подчиняем, агрессивных тенденций не обнаруживает, в конфликтных ситуациях не замечен, сожалеет о содеянном, строит приемлемые планы на будущее. Спокоен, задумчив, инициативен в бытовых вопросах, за внешним видом, постелью следит достаточно, сон и аппетит хорошие”. Так откуда в итоговом заключении врачебной комиссии появились диаметрально противоположная оценка состояния больного? Вряд ли самому Александру Шишлову так срочно нужно было выпустить Елинского, что он даже пошёл на подлог данных. Чем же вызваны противоречия в документах? Банальной невнимательностью? Или требованием «сверху» отпустить на волю максимальное число больных, так как мест в отделении уже не хватает? Вряд ли мы узнаем ответы на эти вопросы. Равно как и не узнаем, откуда у Александра Шишлова недвижимость стоимостью несколько миллионов рублей. Почему-то именно эту деталь некоторые СМИ сейчас особенно смакуют. Отметим, согласно озвученному приговору, где в числе прочего у врача арестовывают имущество, Шишлову принадлежит следующая недвижимость: две (соседние) квартиры в 5-этажном доме по ул. М. Луконина, 10, квартира в 12-этажном новом доме по ул. Моздокская, 18 и земельный участок по улице Краснодарской (Советский район) площадью более чем в полгектара.
Имеет ли недвижимость хоть какое-то отношение к делу об Елинском, судить явно не нам. И уж тем более не нам делать выводы о том, как была заработана недвижимость. Конечно, не у каждого астраханского медика (и даже не у каждого депутата и министра) имеется по три квартиры и земли на десяток дач… Но строить на этом основании громкие теории о взятках и коррупции в медицине – как минимум, поспешно.
Если оценить все детали, дрейфующие в свободном доступе, то получается, что дело Александра Шишлова (как его самого, так и преступление Михаила Елинского) стало продуктом серьёзных осечек в работе системы отечественного здравоохранения. Нехватка медицинских кадров, излишняя административная отчётность медперсонала, формальный подход к медосвидетельствованию, отсутствие надлежащего сопровождения психически нездоровых людей после перевода их на амбулаторное лечение – всё это вряд ли было и есть только в деле Шишлова-Елинского. Почему, например, семью Елинского не контролировал участковый и социальные службы? Потому что не выработаны соответствующие механизмы – и не только эти. В «Прямом эфире» с Андреем Малаховым та же Татьяна Родионова сказала: «У нас нет инструкций, согласно которым мы должны держать таких преступников пожизненно». И эта фраза – очередное доказательство несовершенства системы, которая начала давать такие колоссальные сбои, что они приводят к человеческим жертвам.
Медицинская общественность всё это знает и понимает, что в смерти полуторагодовалой девочки виновна сама система, а значит, все её элементы, а не только один лечащий врач. Поэтому врачи и защищают коллегу: завтра сбой в механизме приведёт к другим жертвам, и вместо того, чтобы исправить положение дел в медицине, решить системные проблемы, покарают только какое-то одно, самое слабое звено. Врачи в едином порыве борются не за Шишлова и уж точно не против «кровавого режЫма», а за себя, потому что понимают: в системе, где врач должен быть центром, он стал расходным материалом. И вряд ли они это делают за деньги, которые якобы заплатил «кому надо» Шишлов (эта версия появилась в некоторых источниках).
