ПРИМЕР ИЗ ПРАКТИКИ
Мальчик 15 лет (ученик 8-го класса). Раннее развитие ускоренное: в 2 года хорошо говорил; в 4 года научился читать, поражал своей памятью, много читал, звали «ходячая энциклопедия».
Школы и систематических занятий не любил. Повышенно самолюбив. С каждым годом становился все более застенчивым и вялым.
Мало выходил на улицу. Находился в постели до 2—3 часов дня. Сензитивен. Впечатлителен. Раздражителен. Груб. При поступлении
в больницу заявил, что ему нужен правильный режим, чтобы его дух
воспрянул, мысль бы работала без препятствий; ничем внешним не занимается, живет своими идеями, очень много говорит.
Придя на эксперимент, заявил, что мысли его витают и ему
трудно их собрать. В процессе занятий сказал, что у него два
«я»; одно действует, а другое анализирует. Все вербальные задания выполнял чрезвычайно многословно, выражался вычурно, например, на вопрос: что такое правда? — так ответил: «Это открытая со всех сторон истина, как определительность определенных действий, которые можно выделить и назвать правдой». Метафору «каменное сердце» так определил: «Это серднее недоступное воздействию чувств, а покоящееся на одной страсти». Часто вопрос понимался непросто, в нем подразумевалось какое-то особое значение, например, надо было
сравнить две пословицы, в которых попадаются одинаковые слова, но между которыми нет никакой связи: «Хоть видит око, да зуб неймет» и «Око за око, зуб за зуб»; долго колебался установить в них связи и так рассуждал: «С одной стороны, они одинаковы, так как ты покоряешься силе, но если бы не было силы в противодействии, ты бы охотно выполнил, но с другой стороны, они противоположны; тут ответ в виде силы… с одной стороны, эта реакция, с другой — это противодействие».
Такого формального характера и все его рассуждения по поводу пословиц. В связи с таким формальным характером его мышления,
когда непосредственный смысл большей частью терялся из-за
непроизвольно всплывших ассоциаций, он только небольшое
количество пословиц мог понять правильно. Все вербальные
задания выполнял чрезвычайно охотно, говорил легко и отрицательно относился к заданиям конкретно-наглядного характера — описанию картин, сложению кубиков. Все задания на исследование практической ориентировки и связанные с действием (комбинирование) его значительно затрудняли, и он быстро от них отказывался. Этот разрыв конкретного и отвлеченного делает его мышление выхолощенным, непоследовательным, чисто формальным. Психика его не гибкая, внимание его нераспределенного типа, суженное по объему мало
устойчивое. Хорошо сохранена память; на эксперименте лег-
ко запоминал вербальный материал, проявил большой запас
различных сведений (больше отвлеченного характера). Читал
много по философии и во время разговора о философии задал
вопрос, почему его мысли, глубоко оригинальные, не ценятся,
как мысли Локка, Декарта, Толстого… «ведь он хочет понять
корень всех вещей».
Ассоциативный процесс его заторможенный, большие задержки выявлялись вследствие рассуждений, по какому направлению мысли идти в отыскивании нужной реакции.
Охотнее говорил, чем отвечал на заданные вопросы. Сказал,
что он чувствует себя очень несчастным, так как у него колоссальные претензии, которые он не выполнил, а выполнить
он их не может, потому что у него нет воли, и сравнивал себя
с Обломовьм. Вскользь заявил, что его мозг отмирает, как
гангренозный орган.
Диагноз на конференции: вяло текущий шизофренический процесс с аутизмом, разорванность мышления с отсутствием продуктивности и целенаправленности в интеллектуальной работе.
Своеобразие шизофренического слабоумия в этом случае состоит в том, что прежний запас остается относительно сохранным, нет расстройства памяти, и в то же время больной интеллектуально непродуктивен и бездеятелен, эмоционально опустошен.
