Адриана Лито
писательница, психолог, глава международного социального проекта «Адриатика»
Обида — это эмоция, а, как известно, все эмоции нам нужны для того, чтобы ориентироваться в мире, более того, все они в той или иной мере пересекаются с базовыми чувствами, которые есть у каждого ребенка изначально: гнев, боль, страх, радость, любопытство и грусть. Эти чувства по мере роста человека трансформируются и превращаются в «цветок эмоций». Например, есть такое чувство как ярость — это сильно выраженный гнев, а есть то же чувство, но более слабого оттенка: раздражение. Каждый «лепесток» этого цветка может пересекаться с другими и порождать более сложные чувства, например легкую ностальгию — сочетание слабо выраженных печали и боли.
Обида — тоже пример синтетического чувства, она сочетает в себе грусть, боль и гнев. Примерной смысл обиды такой: «Я грущу потому, что мне больно, и злюсь на того, кого считаю причиной того, что мне плохо». Иногда обида не на кого, а на что, например, на ситуацию, Вселенную или кубик лего, попавший под ногу.
Зачем нам нужно обижаться?
Во‑первых, для обучения. Когда мы обижаемся, получаем много информации: что плохо и неприятно, что мы знаем источник этого «плохо и неприятно» и что у нас есть силы на то, чтобы изменить это «плохо и неприятно».
Рассмотрим простой пример: коллеге дали на работе премию по результатам проекта, над которым вы работали одинаково, а тебе нет. Обидно? Тогда ищем: грусть, боль и злость. Грусть, понятное дело, от несправедливости, боль или ощущение ущерба — от недополученной прибыли, а гнев — на начальника, компанию или человека, принимавшего решение.
Зачем нам эта информация? Для обучения, усвоение опыта и принятия дальнейшего решения: уволиться, сменить отдел, пойти к начальнику и поговорить с ним о том, почему так произошло, или, в крайнем случае, в следующий раз не вкладываться так серьезно в проект.
А что будет, если мы простим эту обиду? Мы не сможем научиться на собственном опыте, и есть вероятность, что эта ситуация повторится в дальнейшем: работая наравне с коллегой, получим меньше денег.
Попробуем другую ситуацию: мы узнали, что наш бойфренд тайно от нас тратит отложенные на отпуск деньги на покупку обновлений в игре. Обидно? Снова ищем: грусть, боль, злость. Грусть — от того, что наш бойфренд не такой уж и хороший человек, ущерб — это исчезнувший отпуск, боль, потому что нам лгут, и гнев — на бойфренда.
Если это простить, то, получается, что мы лишаемся отпуска просто так, разрешаем человеку как угодно обращаться с семейными деньгами, ну и в целом ставим себя в опасную ситуацию в будущем.
Оба примера про деньги, скажешь ты. Хорошо, попробуем другой канал: ты написала статью вместе с лучшей подругой, а потом узнала, что она ее подала на конкурс — и выиграла — как самостоятельный автор. Обидно?
Итак, грусть — от того, что твоя подруга не такая уж и конфетка, ущерб — отсутствие твоего имени как автора статьи и неполученный приз, боль от разрушения отношений и гнев на подругу.
Кто-то наверняка скажет, что он не почувствовал бы обиды в такой ситуации: деньги преходящи, подругу накажет бог — что это значит? Это значит, что у человека вогнутые границы или вовсе их нет: другим людям можно наносить ему ущерб, и он не станет защищаться. Иногда это и ничего — если у нас теплое окружение, а порой — очень опасно. И, повторюсь, такая позиция чаще всего приводит к трудностям в обучении на собственном опыте.
Как проживается обида?
Примерно так: ситуация — обида — признание ущерба (в хорошем случае — и обидевшей стороной, но хотя бы тем, кого обидели) — восстановление границ — выводы — отпущение ситуации — прощение (финальный, но не обязательный акт).
Возьмем первую ситуацию: коллеге дали премию, а тебе нет. Ты пришла к начальнику, спросила, что происходит, он говорит: «Прости, замотался, обязательно выпишу премию в следующем месяце», — и выписывает. Ущерб признан, границы восстановлены — выводы (можно сказать начальнику о таком) сделаны — можно сказать «проехали» и простить начальника за ошибку.
Второй вариант — ты приходишь к бойфренду и спрашиваешь его: «Как ты мог потратить все деньги на игрушки?!» — и получаешь ответ, что его игра куда интереснее поездки в Лондон, ругаетесь и расходитесь, он рассказывает своим друзьям, что ты истеричка, и ты даже теряешь пару друзей. Ущерб признан только тобой, на восстановление границ может уйти какое-то время, как и на выводы: ты можешь переживать, пытаться понять, были ли какие-то «звоночки», и думать о том, как в следующих отношениях заботиться о себе (или даже принять решение вовсе ни в какие отношения не вступать). После этого можно перейти к стадии: «Я во всем разобралась и не позволю ему и дальше портить себе жизнь», но прощать такого человека необязательно.
Конечно, было бы здорово, если бы из всех отношений мы выходили с уважением друг к другу, но порой куда более эффективно честно сказать хотя бы себе: «Мой бывший — козел, и я на него очень обижена».
Третий вариант: ничего не говорить подруге, просто перестать с ней общаться. Статья, допустим, не дело всей нашей жизни, поэтому мы просто делаем выводы о том, что работать с этим человеком не стоит, добавляем ее в «черный список» в телефоне, работаем в других сферах, со временем узнаем о том, что подруга так поступила, потому что хотела доказать своей маме, что она способна на подвиги и боялась, что авторство в дуэте мама спишет на второго участника — и прощаем запутавшуюся душу. Но, возможно, общаться с ней больше не хотим.
Важно помнить, что понимание ускоряет именно отпущение ситуации: «Я понимаю, почему все это произошло и что делать дальше». Для прощения обычно нужно отдельное личное переживание: например, жалость к подруге и ее отношениям с мамой или что-то совсем другое: например, мы можем встретиться с угрозой жизни или, наоборот, решить какую-то сложную проблему (например, родить долгожданного ребенка) и сделать вывод, что вся эта история со статьей — полная ерунда.
Что будет, если не разрешать себе обижаться?
Помимо уже упомянутого есть и еще один нюанс: что мы разрешать не разрешаем, а все равно обижаемся. И тогда к ущербу от ситуации мы добавляем ущерб от внутреннего критика, который, поймав нас на переживании гнева или обиды, начинает свой монолог: что мы мелочные, плохие христиане, что мы обидчивые, глупые, жадные и вообще плохие.
Ничего полезного в этом чувстве нет, чаще всего оно превращается в стыд или вину, снижая самооценку.
Хорошо, скажете вы, а как быть с людьми, которые постоянно обижаются на ровном месте? Их же никто не любит!
Как и со всеми переживаниями, с обидой важно найти внутренний баланс, так как это динамическая система отношений с миром. Любое чувство может быть чересчур, например гнев, боль или даже радость. Точно так же любого чувства может быть недостаточно.
Важно и для себя, и для других находить равновесие и рассматривать ситуацию по предложенной нами схеме: грусть, боль (или ущерб) и злость.
Есть разные сообщества и ситуации: где-то больше принято обижаться, а где-то совсем нельзя. Но даже если мы попали во вторую группу, это не значит, что мы не можем разговаривать о наших переживаниях сами с собой: например, если нас похитили и держат в плену, нормально не показывать свой гнев или обиду похитителям, но можно напоминать себе: я не показываю им свои чувства, но они есть, я помню, что я здесь против своей воли, и я сделаю все, чтобы спастись и защитить себя.
Точно так же сложно показать свои негативные чувства близким людям, особенно если они в трудной ситуации: трудно бывает злиться на уже совсем немощную бабушку или папу в деменции, хотя они могут делать очень обидные вещи и говорить что-то очень неприятное. Но бывает полезно проговорить эти чувства в безопасной обстановке — там, где бабушка или папа не могут услышать, или просто у психолога — это помогает снизить стресс, беспомощность и одиночество. «Да, она старенькая» или «Да, он не понимает, что делает», но «Со мной нельзя так обращаться» или «Мне все равно неприятно», или «Я терплю это только потому, что понимаю, что они в плохом состоянии».
И так мы немного разделяем: себя-правильного, который, может быть, и не показывает, что обижен или зол, потому что находится в опасной ситуации, или просто с кем-то, кто не понимает, что творит, и себя-живого, которому нужны забота, поддержка, любовь, справедливость, зарплата, премия, отпуск и признание, — и каждая из этих вещей хороша и прекрасна.
И, конечно, важно помнить, что склонность обижаться может быть и признаком определенного характера (тяжелее всего дело обстоит с обидами у людей с пограничной организацией личности — они могут очень сильно обидеться на ровном месте и очень долго это переживать, также склонны обижаться и подолгу в этом застревать люди с параноидной акцентуацией, склонностью к гневу в мании (есть позитивная мания — когда люди веселы и радостны, а есть гневливая — когда им кажется, что все вокруг идиоты или действуют назло), перверзные нарциссы, а также некоторые эпилептики). Если вы проводите в размышлениях о том, как вас все обижают, то это может быть и симптом. В некоторых случаях терапия помогает с ним справиться.
Что же делать с христианской моралью?
Это сложный вопрос: в каком-то смысле даже атеисты в нашем мире все равно воспитаны в системе греха и его искупления.
Кому-то религия помогает принять несовершенство людей и легче проходить естественный процесс проживания обиды. Кому-то, наоборот, мешает — как любая жесткая этическая система, порождающая множество «надо» и «должен». Поэтому, наверное, имеет смысл учитывать ее в меру индивидуальной религиозности.
В психологии, как в естественно-научной дисциплине, место у христианской религии не очень значимое, и мы больше ориентируемся на гуманистические процессы, включающие и право человека на чувства и эмоции как на естественный процесс ориентирования в мире, помогающий в принятии решений на жизненном пути.
В психологии право на обиду у человека есть вместе с правом на любые другие человеческие эмоции.
