О ПСИХИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Борьба внутри Фрейда началась весной 1897, когда само анализ позволил ему «открыть» психическую ре альность и в то же самое время детскую сексуаль ность, эдипов комплекс и толкование сновидений.
Как это описывает Джонс: Это был поворотный пункт в его научной ка рьере, когда подверглись испытанию его честность, смелость и психологическое видение. Теперь ему предстояло доказать, является ли его психологический метод, на котором он по строил все свои рассуждения и выводы, заслуживающим доверия. Именно в этот момент про явилось все величие Фрейда.
Джонс подчеркнул, что когда Фрейд открыл важное значение фантазий в самоанализе, «который он предпринял в июне этого судьбоносного года», он «должен был срочно ехать в Берлин, хотя бы на 24 часа, чтобы пообщаться со своим наставником. Он сообщил, что в самый момент «открытия» психи ческой реальности в том самом письме к Флиссу, в котором он радостно объявил о своем открытии, Фрейд заметил, что рассмотрение им психической реальности обратило его внимание на несомненность вытеснения. Фрейд писал: «Я не знаю, где я нахо жусь в данное время, потому что я еще не достиг теоретического понимания вытеснения». Джонс заключил главу, описывающую данный период в жизни Фрейда, словами: «1897 год был временем акмэ в жизни Фрейда».
То громадное сопротивление, которое испытал и отверг Фрейд при расширении своей осознаваемой психической реальности, продолжает оставаться проблемой для каждого психоаналитика. То, что было столь трудным делом для Фрейда, все еще остается трудным делом и для всех нас. В психоанализе очень много внимания и сознательных усилий аналитика должно быть посвящено осознанию природы его собственной психической реальности.
Обслуживание сферы своей сознательной реально сти остается областью, требующей постоянного изу чения и повторного исследования. В своих последующих трудах Фрейд шесть раз возвращался к непосредственному рассмотрению психической реальности. Каждый раз он прямо про водил различие между психической реальностью как противопоставленной тому, что он называл «материальной», «объективной», «фактически существующей» или «внешней» реальностью.
По моему впечатлению, Фрейд всегда сохранял дуалистический взгляд на этиологию психического заболевания, а именно, что она может вызываться внутренними источниками (влечениями, конфликтом и внутри системными напряжениями) или травматическими источниками, то есть теми, которые проистекают от внешних событий. Дифференциация Фрейдом двух аспектов реальности — психической как от личной от «фактически существующей» — подразумевала два типа психогенеза.
В 1909 Фрейд до бавил предложение в заключительную часть «Тол кования сновидений» на эту тему. Редакторы «Стан дартного издания» указали на то, что предложение, добавленное в 1909, гласило: «Если мы взглянем на бессознательные желания, редуцированные до их наиболее фундаментальной и подлинной формы, нам, несомненно, придется вспомнить о том, что психическая реальность также имеет более чем одну форму существования». Окончательная версия, исправленная в 1914 и 1919, гласит: «Если мы взглянем на бессознательные желания, редуцированные до их наиболее фундаментальной и подлинной фор мы, нам, несомненно, придется заключить, что психическая реальность является особой формой существования, которую не следует путать с материальной реальностью».
Самая длинная экспозиция Фрейдом своего взгляда на психическую реальность встречается в «Тотеме и табу» (1913). Здесь представляется, что он относит фантазии и импульсы к психической реальности, однако считает дела частью фактически существующей реальности. Говоря о чувстве вины, он указывает на то, что оно проистекает у невротиков от их «психических реальностей» и ни когда от фактически существующих реальностей» особенности при исследовании травмы и ее последействий существенно важно оценивать природу реальности каждого человека.
Признание самоосознаваемой психики в качестве центральной для интерпретации собственного мира делает возможной культивацию самостной ответственности. Оно позволяет расширение узко го (детского) эгоизма до его широчайшего возможного возрастания там, где индивид осознает субъективность своего переживания. Моя точка зрения на данный процесс заключается в том, что каждому человеку приходится создавать все свои само- и объектные репрезентации. Дорси (1965) пошел дальше: «Объектами психики не являются репрезентации реальных объектов во внешней реальности. Все является моим Я и не может представлять что-либо еще. Реальность моей психики состоит не из «образов, а из ее собственных реалий».
В таком случае, как следует нам определять проверку реальности? Дорси отвечает: Это не продукт суждения или рассуждения.
Это индивидуально характерный способ моей жизни (порождающий то, что я порождаю), ко торый объясняет специфическую природу существования, которую я ему приписываю. Мое наблюдение присущего мне способа жизни обес печивает меня присущим лишь мне средством собственного измерения проверки реальности любого вида.
