О НОЧНЫХ КОШМАРАХ
Тем временем литература о сне и сновидениях полна описаний беспокойного сна и ночных кошмаров. Некоторые из них даже вошли в историю. У Рене Декарта, в то время пребывавшего на королевской службе, был ночной кошмар, который сопровождался острым физическим страданием и ужасом. Его образами были странные и призрачные существа, рыскавшие во мраке под завывания буйного ветра. Декарт пробудился в муке и смертельном испуге от того, что злой дух пытался искусить его. Помолившись о заступничестве и отпущении грехов, он уснул вновь, но вскоре проснулся от громких звуков. Ему почудилось, будто он видит множество огненных искр, летающих по комнате.
Он вновь погрузился в сон, и ему приснились словарь и том поэтической антологии, а также незнакомец, который прочитал ему стихи и пригласил к литературной дискуссии. Еще пребывая в сновидении, Декарт сделал вывод, что словарь олицетворял науки, а поэтическая антология — единство мудрости и философии. Искры же означали для Декарта те семена мудрости, которые можно найти во всех человеческих существах. После пробуждения Декарт продолжил толкование своего сновидения, убедив себя в том, что незнакомец являлся Духом Истины, намеревавшимся раскрыть для него тайны всех наук (Brook, 1983). Декарт и в самом деле представил систему объединения философии и математики, которой суждено было изменить интеллектуальную историю западного мира.
Но вопреки собственному раннему опыту, Декарт впоследствии пришел к заключению, что сны не содержат ценной информации, ибо вообще нематериальны, не могут быть измерены и зачастую совершенно нелогичны (Descartes, 1952, р.76). О ночных кошмарах, не способствовавших какой бы то ни было творческой работе, рассказывали такие писатели, как У.Х. Оден, Эмилия Бронте, Редьярд Киплинг, Дорис Лессинг, Кэтрин Мэнсфилд, Джон Рескин, Август Стриндберг и Вирджиния Вулф. Более того, кошмарам совершенно не обязательно иметь ужасающий сюжет, чтобы выбивать человека из колеи. Ивлин Во писал: «Ночью беспокоило нечто вроде кошмара… со мною это случается все чаще… Сновидения невыносимо скучные — чтение глупостей страница за страницей, или выслушивание бесконечных бессмысленных острот, или высиживание в кинотеатре на совершенно неинтересных фильмах» (Brook, 1983).
Для столь талантливого писателя, каким был Ивлин Во, ужас, скорее всего, был предпочтительнее скуки, особенно — в сновидениях. Долгое время строились догадки по поводу связи между ночными кошмарами и творчеством. Данные опроса, проводившегося среди 314 учащихся колледжей, показали, что учащиеся художественных колледжей рассказывали о наибольшем количестве ночных кошмаров, в то время как обучавшиеся прикладным наукам — о наименьшем. Обучавшиеся в математических и естественно-научных колледжах занимали промежуточное положение по количеству ночных кошмаров (Belicki, & Belicki, 1982).
Кроме того, учащиеся с наиболее частыми ночными кошмарами, как правило, сообщали о большем количестве зрительных образов в период пробуждения; они были восприимчивее к эстетическим стимулам и имели более высокие показатели по шкале гипнабельности, нежели другие учащиеся. Однако в сообщении Ротенберга об исследовании с двадцатью видными деятелями искусства (1971) говорится о небольшом количестве ночных кошмаров — как в раннем детстве, так и во время проведения опроса.
Ротенберг предположил, что ночные кошмары, по-видимому, встречаются чаще всего у тех деятелей искусства, которые наделены талантом, но ограничены собственными психологическими проблемами. Согласно его
гипотезе, не следует ожидать ночных кошмаров у действительно преуспевающих в творчестве людей, не стесненных внутренней неразберихой. Однако результаты Ротенберга неубедительны, поскольку лишь небольшое число опрошенных им людей помнило свои сновидения.
Об иных результатах сообщал Хартман, который изучал ночные кошмары у 35 художников и писателей, откликнувшихся на его объявление в газете.
Следует признать,что на результатах явно сказался метод отбора членов из этой группы, но у самого Хартмана осталось впечатление, что «заметное число творческих деятелей нередко испытывают ночные кошмары, и существует некоторая взаимосвязь между ночными кошмарами и
творчеством» (Hartmann,1984). Росс Левин, Джоди Гейлин и Билл Зивьяк (1991) провели более систематизированные исследования ночных кошмаров и их связи с творческой деятельностью. Они обнаружили тесную взаимосвязь между частотой возникновения кошмаров и показателями
по шкале психопатологии в тестах структуры личности у 40 испытуемых с частыми ночными кошмарами. У этих испытуемых также были «более тонкие границы» между ними самими и их окружением по показателям теста Хартмана на «наличие границы».
Сравнительно с другой группой испытуемых из 39 человек, редко отмечавших у себя ночные кошмары, в отчетах о сновидениях у испытуемых из первой группы было больше материала «первичного процесса» (преобладания образного мышления над вербальным), но они были менее способны придавать этому материалу творческое выражение,
что показали несколько тестов на творческие способности. На запутанность рассматриваемых взаимоотношений указывают также работы Рут Ричарде (1981), посвященные творческой деятельности и психопатологии, и другие исследования, в которых обнаружилось, что пропорция «первичного» мыслительного процесса выше у людей с высоким уровнем творческих способностей, нежели у людей мало творческих (Strunz, 1993).
Еще в одном исследовании Гленн Ливингстон и Росс Левин провели несколько тестов на творческие способности среди произвольно выбранных 93 студентов-выпускников. Исследователи обнаружили, что показатели тестов коррелируют с проявлениями в сновидениях «первичного процесса». Люди, которые видели причудливые сновидения, по-видимому, располагали большим объемом материала для творчества.
Однако подобные сновидения длились дольше и по времени, поэтому когда при обработке данных была принята в расчет продолжительность сновидения, то предполагаемая корреляция между творческой активностью и причудливостью сновидений исчезла. Тем не менее Гарри Хант с сотрудниками разработали несколько подходов к исследованию
причудливости сновидений с учетом их продолжительности. При этом они связали причудливый «первично-процессуальный» материал сновидений со способностями сновидящего к воображению (Hunt, Ruzicky-Hunt, Pariak, & Belicki, 1993).
Тем не менее некоторые высокотворческие люди, подобные Декарту, умели трансформировать страшные сновидения в творческие. Дождливым итальянским летом Мэри Шелли, ее муж и компания друзей развлекались придумыванием историй о привидениях. В предисловии к роману «Франкенштейн», опубликованному в 1831 году, Шелли утверждала, что не могла спать после подобных оживленных дневных обсуждений. Однажды в состоянии между сном и бодрствованием ей привиделся образ чудовищного трупа, оживляемого мощной машиной. На следующий день Шелли объявила друзьям, что готова поделиться с ними новой историей — повествованием, которое все высоко оценили за его творческое совершенство и которое в конце концов стало классическим романом.
Сообщалось, что у Брэма Стокера, создателя » Дракулы», часто бывали кошмарные сны, и он использовал их в своих произведениях. И Дракула, и чудовище, созданное доктором Франкенштейном, ставят читателя (или зрителя в кино- и телеверсиях) в положение беспомощной жертвы — обычное положение сновидящего в кошмарном сне. Устрашающие чудовища в обоих романах — лишь наполовину люди; этим они напоминают персонажей из ночных кошмаров, отмечаемых у множества людей (Hartmann,1984). Андре Жид вспоминал, что у него бывали ужасные кошмары, особенно — в раннем детстве.
Два других писателя — Теодор Драйзер и Эдгар Лукас Уайт — довольно подробно описывали свои кошмары (Hartmann, 1984). Живший в XVIII столетии философ Эммануил Сведенборг так описывал один из своих ночных кошмаров: «Я увидел направлявшегося ко мне человека с длинным мечом. Мне казалось, что у меня тоже был меч с серебряной рукоятью, но едва только человек подошел совсем близко, меча у меня не оказалось — лишь обломок палки. Человек вскочил мне на спину и принялся меня грызть. Я взывал о помощи, но она не приходила». Этот ночной кошмар отражает чувство полнейшей беспомощности — универсальный признак сновидений, приводящих сновидящих в ужас.
Ночные кошмары могут быть определены как устрашающие сновидения. Обычно люди просыпаются с чувствами, оцениваемыми по-разному: тревога, испуг, страх; они просыпаются, охваченные страхом, жутью или паническим ужасом. Ночные кошмары не следует путать с «ночными страхами» — состояниями, когда человек внезапно пробуждается из сна без БДГ. Во время ночных страхов у спящего проявляются реакции,
похожие на реакции сновидящего, пробуждающегося от кошмара, но при этом сон почти или полностью невозможно вспомнить (Fisher, Kahn, Edwards, & Davis, 1973). Иногда человек припоминает некий смутный образ (в т.ч. «что-то сидело на мне», «нечто ко мне приближалось», «что-то меня душило»). Но все это скорее может давать представление о сопутствующих сну телесных ощущениях, нежели о самом его содержании. Штраух и Майер (1996) отмечают, что ночные страхи — вполне обычное явление у детей и подростков и зачастую возникают при пробуждении от глубокого сна.
Отсюда вероятность того, что ночные страхи представляют собой не длительный развивающийся процесс, от которого пробуждается спящий, а скорее явление, связанное с собственно пробуждением. В одном из исследований было показано, как ночные страхи можно было вызвать у
склонного к ним ребенка, если распрямить его тело во время сна (Hartmann, 1984). Ночные страхи могут быть вызваны небольшим нарушением в работе мозговых механизмов сна-бодрствования, которое и приводит к столь необычным пробуждениям.
Для впечатлительных детей могут иметь значение также эмоциональные факторы и факторы окружения. Хартман (1984) утверждает: «Чаще всего нет никакой необходимости в специальном лечении. Случаи, возникающие в определенный период в детстве, обычно протекают доброкачественно и в конце концов спонтанно исчезают. Зачастую, самый важный шаг — убедить в этом родителей ребенка». Тем не менее при появлении ночных страхов многие благонамеренные родители тащат детишек к психотерапевтам.
И если ребенок не может вспомнить снов, предшествовавших пробуждению, терапевт расценивает это как признак подавления. Когда же ночные страхи со временем сами по себе проходят, он пожинает лавры, а родители вздыхают с облегчением.
Ночные страхи, в сочетании со снохождением, могут быть опасны для спящего. Ему, как и окружающим, необходима безопасная обстановка. Застекленные окна, зеркала, острые предметы должны находиться вне пределов его досягаемости. Он не должен спать на балконе или возле открытого окна на верхних этажах. Ночные страхи иногда лечат медикаментами, но последние должны применяться лишь в крайних случаях, поскольку прежнее состояние может вернуться после прекращения приема лекарств (Hartmann, 1984).
Ночные кошмары — частые спутники посттравматических стрессовых состояний. Этот синдром характерен как для многих жертв физического или сексуального насилия, так для людей, уцелевших в сражениях вьетнамской, афганской и других жестоких войн нашего времени. Если подобного рода воспоминания не интегрировались полностью в историю жизни таких людей или если эти переживания не обсуждались ими детально с членами их семей или с близкими друзьями, то возникающие ночные кошмары могут отражать попытки психики справиться с пережитым опытом. Психотерапевты лечат людей, страдающих от ночных кошмаров подобного рода, с помощью обсуждения в группе, терапии искусством, психодрамы и обучения навыкам осознаваемого (lucid) сновидения, с тем, чтобы человек мог видоизменять кошмары, едва они обнаружатся. Последняя техника требует специальной тренировки, но во многих случаях она оправдывает затраченные усилия (Galvin, & Hartmann, 1990)
Стенли Криппнер и Джозеф Диллард — Сновидения и творческий подход к решению проблем
#ЖизньДуши
