Конфликт между маскулинностью и фемининностью
Эмоциональная травма, связанная с отцовско-дочерними отношениями, является характерной чертой нашей культуры и в какой-то мере – психологической особенностью современных мужчин и женщин. Зачастую считается, что женщины стоят ниже в своем развитии, чем мужчины. Мужчин часто осуждают, если они проявляют фемининные качества. Эмоциональную травму, связанную с отцовско-дочерними отношениями, характеризует нарушение связи между маскулинным и фемининным началом. Нарушение этой связи затрагивает не только отдельных людей и их партнеров по общению, но и целые группы людей и даже общество в целом. От него страдают и мужчины, и женщины. И тех и других заводит в тупик проблема собственной идентичности и роли в межличностных отношениях.
История эмоциональной травмы между отцом и дочерью уходит корнями в глубокую древность, что мы можем, например, ясно видеть в трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде». Здесь показано, как царь Агамемнон принимает решение принести дочь в жертву, как он опечален и травмирован, будучи вынужден так поступить. В трагедии также раскрывается характерное для патриархального общества ограничение во взглядах на фемининность. Ифигения – старшая и любимая дочь Агамемнона. И при этом, как известно из сюжета, родной отец приносит в жертву самого дорогого человека. Как же это случилось? Как смог отец совершить подобное жертвоприношение?
Главный герой трагедии Агамемнон пребывает в глубоком отчаянии, он близок к безумию, ибо решает возложить на алтарь дочь свою Ифигению. Эллины развязали войну против Трои из-за того, что троянский царевич Парис обольстил и похитил у них прекраснейшую из женщин – Елену, жену спартанского царя Менелая – брата микенского царя Агамемнона. Но когда греческое войско собралось в Авлиде, на греческом берегу, обращенном к Трое, готовое на всех парусах отправиться в сражение, на море стоял полный штиль: боги не давали ахейцам попутного ветра.
Обезумевшие от бездействия воины возроптали, и власть Агамемнона сильно пошатнулась. Опасаясь, что войско выйдет из повиновения, Агамемнон отправился к оракулу, который сказал ему, что тот должен пожертвовать первородной дочерью во славу Эллады. Жертвой надлежало умилостивить богиню Артемиду, чтобы она попутным ветром вздула паруса ахейских кораблей. В отчаянии Агамемнон решил послушаться оракула и послал за Ифигенией, в письме сообщив, что выдает ее замуж за Ахилла. Однако это мнимое замужество было лишь предлогом, чтобы доставить Ифигению в Авлид, где ее должны были принести в жертву. Впоследствии Агамемнон осознал свое безумие, но было уже поздно.
В гневе Агамемнон набросился на Менелая со словами, что красота Елены затмила его разум и что теперь он готов потерять и разум, и честь. Менелай обвинил Агамемнона в том, что тот согласился принести Ифигению в жертву, лишь бы любой ценой удержать власть. В разгар жаркой ссоры братьев явилась Ифигения, и тогда Агамемнон ощутил свое полное бессилие перед неумолимостью судьбы. Даже Менелай, почувствовав внезапную жалость к племяннице, осознал, что был неправ, и стал просить Агамемнона не приносить дочь в жертву, но Агамемнон уже принял решение довести дело до конца. Он боялся, что из-за его отказа угодить богине, которая укротила ветер, разъяренные воины взбунтуются и падет жертвой не только Ифигения, но и он сам. Поэтому царь Агамемнон, движимый страхом, в своем стремлении сохранить власть ради славы Эллады, счел себя обязанным отдать на заклание родную дочь Ифигению.
Ифигения с матерью Клитемнестрой прибыли в Авлид счастливые, полагая, что Ифигению выдадут замуж за Ахилла. Однако дочь почувствовала, что отец чем-то очень встревожен и опечален. А когда Агамемнон повелел Клитемнестре покинуть Авлид перед свадьбой, та посчитала это распоряжение странным и отказалась уехать. В конце концов, разгадав замысел царя, она приходит в ярость. Ахилл также разгневался, узнав, что Агамемнон его одурачил, и поклялся не щадя жизни защищать Ифигению. Полная отчаяния и ужаса, Клитемнестра рассказала Агамемнону все, что ей стало известно.
Сперва муж уклонялся от ответа и не соглашался с обвинениями жены, но в конце концов признал горькую правду. Разгневанная Клитемнестра заставила его устыдиться еще больше, когда напомнила, что Агамемнон, убив ее первого мужа и продав в рабство грудного ребенка, взял ее в жены силой. Но поскольку родной отец Клитемнестры смирился с этим браком, она подчинилась и стала послушной женой. Клитемнестра попыталась убедить Агамемнона, чтобы тот изменил свое решение. Сама Ифигения умоляла отца сохранить ей жизнь. Они обе вопрошали Агамемнона, почему Елена, которая приходилась Клитемнестре сестрой, а Ифигении тетей, стала для него важнее дочери. Но беспомощный и беспощадный Агамемнон, не в силах смирить жажду власти и ставя превыше всего свой долг перед Элладой, ответил, что у него нет иного выбора.
Сначала Ифигения проклинала Елену, проклинала своего кровожадного отца и войско, жаждущее захватить Трою. Но когда даже Ахилл оказался бессилен усмирить разъяренных воинов, она сдалась. Она благородно решила отдать свою жизнь за Элладу, так как все эллины верили, что, приняв жертву, Артемида наполнит попутным ветром паруса. Почему Ахилл должен за нее умирать, спросила она, если «один ахейский воин стоит нас десятков тысяч»? И как может она, простая смертная, перечить богине Артемиде? Но выражающий истину греческий хор ей отвечает: «Твой дух высок, царевна-голубица, / Но злы они – богиня и судьба». Тем не менее благородная Ифигения смиренно готовится принять смерть, прощая отца и убеждая мать не гневаться на него, не держать на него зла.
Какое отношение к фемининности прослеживается в этой трагедии? Женщина является здесь собственностью мужчины. Три главных женских персонажа выступают в качестве объектов, которые принадлежат мужчине. Поскольку Менелай считает себя владельцем Елены, ее похищение побуждает эллинов отправиться на войну с Троей, чтобы Елену вернуть. Агамемнон считает, что имеет полную власть над своей послушной женой Клитемнестрой. И наконец, Ифигения – это дочь, которую отец может принести в жертву. Следовательно, фемининности не дают проявиться из ее собственного внутреннего источника; она ослаблена и низведена до форм, совместимых с доминирующими мужскими установками.
Вместе с тем главной маскулинной целью является власть; основной долг мужчины – любой ценой отстаивать интересы Эллады. По существу, то, что Парис соблазнил Елену, становится для греков поводом начать войну против Трои. Агамемнон понял, правда, было уже слишком поздно, что «…похотью палимые, ахейцы / Вблизи своих заснувших кораблей / В мечтах казнят фригийцев…» И в конечном счете именно это кровожадное вожделение потребовало, чтобы Ифигения стала жертвой.
В трагедии показано расщепление фемининности. Одна роль предназначена Елене, которая служит воплощением красоты. Другая – Клитемнестре, послушной и преисполненной долга жене и матери. Из всех женских ролей здесь представлены только две эти формы проявления фемининности. Вся сфера фемининности обесценивается до уровня исполнения прихотей мужчины, удовлетворяя его потребность либо в красоте, либо в послушании. Идеал красоты сводит всю ценность женщины лишь к экрану для проекций мужских желаний и заставляет ее оставаться в положении пуэллы с характерной для нее зависимостью, присущей девушке.
Исполненное чувства долга послушание делает ее послушной служанкой хозяина-мужчины. И в том и в другом случае она существует не внутри себя и не для себя, а обладает лишь той идентичностью, которая соответствует потребностям мужчины. Отец, царь Агамемнон, потворствует обесцениванию фемининности, когда в конце концов соглашается пожертвовать дочерью ради того, чтобы ахейцы смогли вернуть Елену. И он полагает, что жена Клитемнестра подчинится его воле. На первом месте для него – честолюбие и стремление к власти, а жизнь и благополучие дочери его волнует в последнюю очередь.
Как две сестры, Елена и Клитемнестра, служат воплощением расщепленного фемининного идеала красоты и послушания, так и два брата, Менелай и Агамемнон, внутренне соответствуют этим противоположностям. Менелай, младший брат, пылкий живой юноша, настолько увлечен красотой Елены, что ради нее готов пожертвовать всем – не только многочисленными преданными воинами, но и даже жизнью своей племянницы. В отличие от него старший из братьев – Агамемнон – сделал свою душу заложницей честолюбия и непомерной жажды власти над Элладой, несмотря на то что роль правителя заставляла его быть в изоляции и не давала возможности выражать обычные человеческие чувства, в данном случае – отцовскую любовь к дочери. Быть может, для Агамемнона мучительнее всего было то, что он даже не мог плакать.
Во многих отношениях сюжет трагедии «Ифигения в Авлиде» отражает картину современности, ибо в отношениях между полами по-прежнему царит хаос и стремление к власти; в жизни большинства мужчин и женщин духовность (гармоничное отношение между фемининным и маскулинным началом) до сих пор не стала эффективной движущей силой их развития. Но, по крайней мере, еще остается много вопросов, а раз есть вопросы, есть и поиск, и осознание, и надежда прорвать завесу существующих неадекватных паттернов.
В нашей культуре существует множество современных Ифигений, страдающих от узкого взгляда на фемининность, внедренного в нашу культуру, а зачастую – и в менталитет отдельно взятых отца и матери. Такие женщины часто пребывают в гневе и осознают, что образы, которые навязывает женщинам наша патриархальная культура, возникли под влиянием неадекватного отношения мужчин к фемининности. И тем не менее эти женщины чувствуют себя в ловушке и проявляют полную беспомощность.
Примером может послужить Джоан – талантливая и очень привлекательная дама сорока лет. Она росла с ощущением, что идеальная женщина должна быть похожа на Елену, – то есть ей необходимо быть самой красивой, самой желанной – способной притягивать к себя мужчин одним взглядом и вместе с тем служить мужчине, становясь тем, что он от нее хочет, и делая для него то, что ему нужно. Этот образ, подкрепляемый культурой, она отчасти впитала от родителей.
Ее мать, страдавшая от внутреннего расщепления фемининности, была изящной, привлекательной, моложавой и зависимой («вечной девушкой»), при этом внешне демонстрирующей воинственно-независимое поведение («амазонки в панцире»), неспособной раскрепоститься и наслаждаться сексуальными отношениями со своим мужем. Ее отец, фрустрированный своим браком, любил дочь – быть может, слишком сильно, поэтому, скорее всего, к ней он испытывал бессознательное сексуальное влечение, наряду с сопутствующим этому чувством вины.
Линда Шиерз Леонард — Эмоциональная женская травма. Исцеление детской травмы, полученной дочерью в отношениях с отцом
