ФЕНОМЕН НЕЙРОПЛАСТИЧНОСТИ
До конца 1990-х годов нейробиология занимала относительно пессимистичную позицию по отношению к человеческому мозгу взрослого человека. Преобладала догма, согласно которой к тому времени, когда мы достигаем совершеннолетия, мы в значительной степени уже окончательно имеем тот мозг, который развили к тому моменту. Считалось, что взрослый мозг уже не способен вырастить новые клетки мозга (называемые нейронами) или создать новые сети между этими нейронами (так называемые нейронные сети) после серьезной травмы или дегенеративного заболевания. Другими словами, считалось, что взрослый мозг обладал уже строго фиксированной структурой и функциями.
Как выясняется, данное понимание было ошибочным. Нейробиологи теперь знают, что мозг изменяется на протяжении всей нашей жизни. Мозг постоянно образует новые нейронные связи: в ответ на наши повторяющиеся переживания с каждой сенсорной информацией от органов чувств, с каждым движением тела, сигналом подкрепления, мыслью, эмоциями, стрессовой активацией, связкой стимул – реакция. Эта концепция называется нейро-пластичностью. Так же, как и молодой мозг, взрослый мозг может восстанавливать поврежденные области, менять целевое назначение какой-то своей области, выполнявшей определенную задачу, поручив ей выполнять новую задачу, отращивать новые нейроны (это называется нейрогенез) и создавать новые нейронные сети.
Например в одном часто цитируемом исследовании о нейро-пластичности изучалась память и структуры мозга лондонских таксистов. Чтобы стать лондонским таксистом, необходимо знать наизусть «Книгу Знаний», то есть расположение каждой улицы в радиусе шести миль от центра города. После нескольких лет обучения будущие таксисты должны заработать свою лицензию, демонстрируя свою способность ездить по заказам, не обращаясь к карте. Это довольно-таки трудная тренировка пространственной памяти!
Вы можете себе представить, что чем дольше кто-то водит такси в Лондоне, тем более объемной становится «Книга Знаний». На самом деле исследования в области нейровизуализации, кажется, подтверждают это: у лондонских таксистов гиппокамп – т. е. та область мозга, которая отвечает за эксплицитную память, – больше, чем у других людей того же возраста и пола. Более того, чем дольше таксисты водят такси в Лондоне, тем больше меняется их гиппокамп.
Как показывает этот пример, мозг, как и остальные части тела, развивает те «мышцы», которыми он пользуется больше всего, иногда за счет других способностей. Совершая определенные ментальные процессы и повторяя их – осознанно и неосознанно – мозг становится более продуктивным в них. Со временем те области мозга, которые поддерживают определенный умственный навык, перестраивают структурные связи между нейронами, чтобы создать более эффективные паттерны нейронной активности. Как выразился канадский психолог Дональд Хебб в 1949 году: «Нейроны, которые возбуждаются вместе, вместе и связываются».
В результате участки мозга могут сокращаться или расширяться – становиться более или менее функциональными на основании любого повторного опыта. Мозг сохраняет эту способность на протяжении всей нашей жизни. Как красиво говорит об этом научный писатель Шэрон Бегли: «Сама структура нашего мозга – относительный размер разных областей мозга, сила связей между одной областью и другой – отражает ту жизнь, которую мы вели. Как и песок на пляже, мозг несет на себе следы принятых нами решений, обретенных нами навыков, предпринятых нами действий».
Интересно, что мозг можно изменить и создать новые нейронные связи даже без какого-либо вклада со стороны внешнего мира. На самом деле мозг меняется просто от повторяющихся паттернов мышления и / или хронической стрессовой активации. Каждый раз, когда мы, например, беспокоимся о негативном событии в будущем, происходит активация миндалевидной железы – области мозга выживания, отвечающей за нейроцепцию, – бессознательный процесс сканирования угроз. Со временем, по мере того как беспокойство становится привычкой, миндалевидная железа может реально сгущаться. В свою очередь, более плотные миндалевидные железы затем становятся гиперчувствительными к беспокойству, порождая еще большее беспокойство, тем самым образуя порочный круг. Когда я объясняю нейропластичность, я часто использую сравнение с Большим Каньоном.
Надо признать, что с точки зрения геологии данная метафора не корректна, но тем не менее она ясна и убедительна. Представьте себе, что еще до образования Большого Каньона в пустыне северной Аризоны было плоскогорье. Когда шел дождь, из-за того, что поверхность была ровной и плоской, невозможно было предсказать то место, где вода будет стекать. Однако давайте представим, что в какой-то момент где-то на поверхности появляется углубление, создающее неровность, где грунт немного ниже остальной поверхности. В следующий раз, когда пойдет дождь, куда будет стекать вода? В эту впадину, конечно.
По мере того, как вода стекает подобным образом, щель становится все глубже. С течением времени, из-за дождей, простое углубление становится ручейком – а затем пересохшим руслом. По мере того, как эрозия делает свое дело, пересохшее русло становится оврагом, затем ущельем. В конце концов, после множества дождей мы имеем Большой Каньон. И сегодня, когда идет дождь, вода практически не может течь куда-либо еще, кроме как в Большой Каньон. «Канавка» просто слишком глубокая. И чтобы направить поток воды куда-то еще, потребовались бы инженерный подвиг и колоссальные усилия.
Человеческий мозг состоит из многих таких каньонов – наших привычных способов восприятия, мышления, чувств, реакций и действий. Наши каньоны могут быть довольно тонкой настройки – например каждый раз заходя в комнату, мы замечаем все, что не так с ситуацией. Или они могут быть более банальными – каждый раз, чувствуя себя грустными и одинокими, мы едим печенье. Вне зависимости от конкретного сценария, каждый раз, когда мы выполняем программирование какого-то из каньонов нашего мозга, мы тем самым усиливаем его – что делает затруднительным не повторять снова этого в будущем.
Нейропластичность сводится к следующему: повторение любого опыта облегчает нам делание этого в будущем – и затрудняет неделание этого. Вот почему может быть так сложно выработать в себе новую привычку и почему требуется несколько недель целенаправленной практики, прежде чем мы увидим, что новая привычка начинает приживаться. И поэтому так трудно победить старую привычку, особенно если эту привычку запускает стресс или дисрегуляция.
Так как мозг податлив к любым повторяющимся переживаниям, нейропластичность имеет мощные последствия – как пагубные, так и благотворные. При пагубном направлении мы имеем затяжные стрессы, травмы, депрессию, тревогу и ПТСР – все это связано со снижением нашей когнитивной способности, в частности со снижением нашей способности к изучению новой информации или навыков, запоминанию и концентрации внимания.
Действительно, основным когнитивным симптомом дисрегуляции является снижение памяти, например, когда вы забываете о том, зачем зашли в комнату, или часто не можете вспомнить, куда положили ключи. Это не просто «провалы в памяти»; это могут быть признаки того, что у вас дисрегуляция.
Элизабет А. Стэнли- Приоткрой свое окно: программа восстановления после продолжительного стресса, тревожного расстройства, травмы и ПТСР
#НаучныеИсследования
