Анестезиолог-реаниматолог Антон Савин уже 8 лет работает на Чукотке и считает, что медику здесь можно стать “универсальным солдатом”. Несмотря на приличную трудовую нагрузку, он даже в отпуск отправляется оказывать медпомощь тем, кто в ней нуждается. Так врач два месяца работал в роддоме в Нигерии в рамках миссии “Врачи без границ”.
Чукотская окружная больница — главное медучреждение региона, пишет ТАСС. Это целый больничный городок из нескольких корпусов и блоков, расположенных на окраине Анадыря. Отсюда открывается красивый вид на замерзающий лиман Берингова моря, который во время заката заливается лучами быстро исчезающего оранжевого солнца. Именно сюда везут пациентов со всех городов и сел Чукотки, и именно здесь работают более ста врачей — почти все когда-то приехали на Чукотку с материка.
Нам повезло: в тот вечер, когда мы пришли в больницу, у доктора Савина было ночное дежурство. К вечеру здесь обычно все успокаивается, днем же операции идут одна за другой — не до разговоров.
“О том, что поеду работать именно на Чукотку, знал задолго до окончания Амурской государственной медкакадемии. На пятом курсе меня пригласил сюда предыдущий главврач этой больницы — Александр Маслов. Я согласился, поскольку оставаться в Благовещенске не хотел. Благовещенск — город студентов, конкуренция там огромная, зарплаты небольшие, та же самая тенденция в Центральных районах России, поэтому Чукотка в этом смысле была отличным вариантом как в плане оплаты труда, так и возможности получить хороший опыт”, — рассказывает Савин.
Времени на раскачку у молодого врача не было, осваивать профессию на практике пришлось предельно быстро. Уже на следующий день после выхода на работу доктора поставили на дежурство.
“Здесь в работе своя специфика, врачей не хватает, поэтому опыт у молодых специалистов нарабатывается стремительно. Спектр операций, которые ведет один врач, широкий — травматология, гинекология, хирургия, педиатрия, кардиология, реанимация. Здесь ты — универсальный солдат”, — объясняет Савин.
Сейчас в главной больнице региона работают всего три анестезиолога. На вопрос — много это или мало, Савин отвечает: “Мы справляемся”, но позже добавляет, что почти все лето проработал в режиме “сутки через сутки”, что вылилось в итоге в 450 рабочих часов в месяц.
Иногда приходится летать в двухмесячные командировки в поселок святого Лаврентия, Певек или Билибино, чтобы подменить коллег, которые уходят в отпуск. Но Савин не жалуется. Привык. Шутит, что вмерз в Чукотку всей душой. “Да, зимой холодно, ветрено, уныло, но в этом есть своя особая красота. Да и люди здесь особенные, добрые, открытые, готовые всегда прийти на помощь”, — объясняет он.
Около половины территории огромной Чукотки находится за Полярным кругом. Зима здесь длится практически девять месяцев, повсеместно распространена вечная мерзлота, поэтому протяженность дорог в этом регионе самая короткая в стране.
Единственный круглогодичный вид транспорта, обеспечивающий связь региона с другими районами, — авиация. Это тоже сказывается на работе врачей, к которым пациенты из-за невозможности быстро добраться часто поступают в запущенном состоянии.
“Зато, — констатирует доктор, — нет дорог — нет аварий. Пациентов, пострадавших в результате тяжелых ДТП, у нас крайне мало”.
Особая боль медиков — представители коренных народов Крайнего Севера. По словам Савина, они не всегда хорошо социализированы и часто не понимают важности своевременного обращения за медпомощью. Ко всему этому добавляются проблемы с алкоголем.
“Эволюционно так сложилось, что у чукчей сформировался белково-липидный тип питания, это когда едят очень много мяса и очень много жира. Такая диета выработала способность к быстрому заживлению ран, лучшей реакции на антибиотики, а также устойчивости к онкологии. Но отсутствие на протяжении веков в рационе углеводов приводит к быстрому возникновению алкогольной зависимости. У них в организме нет ферментов, расщепляющих алкоголь. У нас в травматологии 90% случаев — переломы, порезы, травмы — получены в состоянии алкогольного опьянения”, — говорит доктор.
Сложные случаи у Савина, как кадры из страшного диафильма, сменяются один другим.
“Как-то привезли нам мужчину, которого покалечил медведь. Травмы головы и мозга тяжелейшие. Два месяца у нас в реанимации пролежал, выкарабкался. Еще очень запомнилась история про семью в Анадыре, в чьей квартире произошел пожар. Родителям, чтобы спасти детей, пришлось выбросить их с четвертого этажа. Затем следом прыгнули сами. В итоге у всех четверых были сложные сочетанные раны — ожоги, переломы, ушибы, сотрясения. Клиническая картина крайне неблагоприятная, но всех вытащили”, — говорит врач.
Доктор считает, что главное качество реаниматолога — здоровый интерес. Врачу должно быть всегда интересно развиваться и искать разгадку. Как только азарт пропадает — значит, все, выгорел реаниматолог, лучше искать другую специализацию.
По его словам, умение идти на риск и брать на себя ответственность, а также тот самый азарт и преданность профессии — то, на чем держится реанимация. “У нас же самая незаметная, самая неблагодарная роль — мы не лечащие врачи. Часто пациенты лежат у нас без сознания и не видят нас и нашей работы, а когда выписываются, стараются поскорее забыть, что с ними произошло. И это совершенно нормально”.
Для проведения сложных операций или верификации диагнозов врачи часто сопровождают своих пациентов в крупные медцентры страны. Во всей Чукотке живет всего 50 тыс. человек, из которых в самом Анадыре — 15 тысяч, поэтому содержать в регионе большую лабораторию, которая будет распознавать отдельно взятую болезнь, экономически нецелесообразно.
“Да, мы можем, к примеру, здесь поставить диагноз лейкоз, но верифицировать его разновидность — уже нет. То же самое касается инфарктов или инсультов. Наша задача — стабилизировать пациента, но для дальнейшей продолжительной жизни ему нужно стентирование сосудов, на такие операции мы отправляем людей в Москву, Санкт-Петербург, часто с нашим сопровождением”, — объясняет врач.
Как раз такая поездка — в Москву — предстоит доктору через пару дней. Доктор-реаниматолог должен сопровождать во время длительного перелета своего маленького пациента, у которого анадырские врачи диагностировали тяжелейшее заболевание. Получать лечение мальчик будет уже в столице.
Два года назад во время своего очередного двухмесячного отпуска Савин решил отправиться в Нигерию в качестве участника миссии “Врачи без границ”. Идею вынашивал давно. Хотел понять, каково это: оставить спокойную жизнь, чтобы спасать чужие. Ехал за международным опытом и новыми ощущениями.
“Врачи без границ” (международное название Médecins Sans Frontières, сокращенно MSF — прим. ТАСС) — негосударственная международная ассоциация, предоставляющая неотложную помощь жертвам вооруженных конфликтов, природных катастроф и тем, кому отказано в медицинской помощи. Программы MSF действуют примерно в 70 странах мира.
“За несколько месяцев до отпуска я начал списываться с представителями MSF, подготовил все документы и сертификаты, заполнил анкеты, сделал необходимые прививки от эндемичных заболеваний, распространенных в Африке, прошел собеседование по скайпу со своим куратором в японском офисе организации. Хорошее знание английского языка было одним из обязательных условий. После этого мне предложили миссию в Нигерию и прислали обучающие материалы по стандартам “Врачей без границ”: по лекарствам, по методикам лечения. Я согласился”, — рассказывает доктор.
Два месяца в 2017 году Савин работал в городе Абудже — столице Нигерии. Туда со всей Нигерии свозили женщин с различными гинекологическими проблемами — кесарево сечение, сложные роды, разрывы матки, кровотечения после и во время родов, малярия, анемия беременных.
Поскольку в бригаде Савин был единственным врачом анестезиологом-реаниматологом, работать все два месяца пришлось почти сутки напролет, спать доводилось лишь урывками. “Мои коллеги по миссии, кстати, очень удивились, узнав, что я из России, сказав, что впервые видят русского доктора в Нигерии”, — вспоминает наш собеседник.
Методики лечения MSF, говорит доктор, несколько отличаются от российских. “Мне, например, очень запомнились особенности лечения тяжелой степени анемии у женщин. Культура страны такова, что женщины имеют право подойти к столу и что-то съесть только после того, как наедятся мужчины. Питаются они там самой дешевой заварной лапшой, белок при таком рационе в организм почти не поступает, на все это накладывается беременность плюс эндемичные заболевания, такие как малярия, которая разрушает эритроциты и сказывается на кроветворении. Как итог почти все нигерийские женщины страдают либо тяжелой формой алиментарной анемии, либо анемией беременности. Ко мне, например, поступали 16-летние девочки с третьей беременностью, у которых уровень гемоглобина был 20 граммов при норме 120. Для понимания, при гемоглобине 80 мы уже переливаем кровь. Российские стандарты лечения не подготовлены к таким критическим показателям, у нас в стране априори подобного нет и быть не может. Там подобное встречается повсеместно”.
В стандарте “Врачей без границ” четко прописаны методики лечения: “Мы начинали не с физраствора, как это принято в российской школе, а с гемокона, с отмытых эритроцитов, на протяжении четырех часов, очень медленно мы капали кровь, потихоньку увеличивая нагрузку. Если просто перекапать банку физраствора, у женщины разовьется отек легких, потому что кровь и сосуды в таком состоянии попросту не держат воду, и вся вода, которая зайдет в вену, выйдет в альвеолы, в легкие. Как итог — моментальный отек легких и смерть пациента”, — объясняет Савин.
По словам доктора, женщин приводили к нормативному состоянию в течение двух-трех суток, на их смену привозили новых. Кровати в реанимации не пустовали никогда. За два месяца работы в Нигерии через Савина прошли более 800 пациенток. “Это почти мой годовой план здесь, на Чукотке”, — говорит доктор.
Миссия носила исключительно благотворительный характер, плата за работу врачам не предполагалась. Единственное, что получали доктора, — это суточные — три евро в день, а также бесплатную бутилированную воду и питание. Савин признается: все, что получил там, потратил на прощальный ужин с коллегами и пациентами.
Однако врач уверен: подобные гуманитарные миссии очень многое дают человеку. В какую-то минуту приходит осознание того, что все твои и чужие проблемы — сущая чепуха, по сравнению с тем, что ты увидел и узнал. Это как пережить войну. “Куда бы хотел поехать в следующую миссию? Думаю, это будет страна, где я смогу получить опыт работы в военно-полевой хирургии. Хочу развиваться в этом направлении тоже”.
