ВНУТРЕННЯЯ СВЯЗЬ С БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ
У алхимиков существовал прекрасный образ для наглядного представления трансформации страданий и симптомов в сокровище души. Целью алхимиков было получение ценной жемчужины. Жемчужина начинается с песчинки, невротического симптома или жалобы, беспокоящего раздражителя плоти, от которого невозможно защититься с помощью раковины.
Песчинка постепенно, день за днем, покрывается оболочкой, пока однажды не становится жемчужиной; однако еще предстоит выловить ее из глубин и извлечь из раковины с большим трудом. И только после этого ее начинают носить. Ее надо носить на теплой коже, чтобы она не потеряла своего блеска: спасенный комплекс, который некогда причинял страдания, демонстрируется как достижение. Эзотерическое сокровище, добытое в процессе оккультной работы, становится общедоступным. Избавиться от симптома означает избавиться от шанса обрести то, что однажды окажется величайшей ценностью, хотя вначале может восприниматься как непереносимый скрытый раздражитель.
Однако основным путем, идя по которому мы сталкиваемся с
бессознательным, столбовой дорогой, о которой говорил Фрейд,
является сновидение. Само по себе оно есть символ; оно объединяет в
себе сознательное и бессознательное, сводя воедино несоизмеримые
противоположности. С одной стороны, природа: естественные,
спонтанные, непреднамеренные, объективные психические процессы и
содержания психического. С другой стороны, разум: слова, образы,
чувства, паттерны и структуры. Бессмысленный порядок или структурированный беспорядок.
Каждую ночь бессознательная сторона психического перебрасывает этот мост. Каждое утро, еще погруженные в сновидение, мы одно-два мгновения проживаем символ, проживаем в нем, объединенные в экзистенциальной реальности, верные правде жизни. Это состояние трудно сохранить. Давление дня уводит Эго. Сознательная часть психики отпускает свой конец моста. Часто мы встречаемся со своими сновидениями просто для того, чтобы их
отбросить.
Классическую юнговскую установку в отношении сновидений очень
хорошо выражает термин, который я бы позаимствовал в
экзистенциальном анализе. (Экзистенциалисты умеют обращаться со
словами и часто могут посмотреть на то, что все аналитики делали в
течение десятилетий, под таким углом, который позволяет обнаружить
нечто новое.) Этот термин можно выразить словами «наладить
дружеские отношения» со сновидением. Участвовать в нем,
проникнуться его образами и настроениями, хотеть больше узнать о нем,
понимать его, играть, жить с ним, узнать его, сблизиться с ним, как с
другом.
Сближаясь со своими сновидениями, я сближаюсь со своим
внутренним миром. Кто живет во мне? Какие внутренние ландшафты
принадлежат мне? Что повторяется и поэтому возвращается, чтобы
остаться во мне? Это люди и животные, места и заботы, которые ждут
моего внимания, хотят, чтобы я сблизился и подружился с ними. Они
хотят, чтобы я знал их, как друзей. Они хотят, чтобы я заботился о них,
ухаживал за ними. Через некоторое время такая близость создает у
человека впечатление, что он дома, что он объединен с внутренней
семьей, а это не что иное, как общность и родство с самим собой,
глубинный уровень того, что может быть названо «кровной душой»
(«blood soul»).
Иными словами, внутренняя связь с бессознательным вновь приводит к ощущению души, к переживанию внутренней жизни, то есть приводит туда, где обитает смысл. По мере того как ранее разрозненные частички связываются воедино, углубляются и расширяются, начинают выстраиваться условия для религиозной жизни, о которых мы говорили ранее.
Привычка всматриваться в собственные сны, которая делает
привычным для нас наш внутренний мир, может формироваться
непосредственно в семье. За завтраком, говоря о школьных делах или
беседуя по телефону, можно обсудить и какой-либо образ сновидения,
какой-нибудь его фрагмент; тем самым открыто и просто
бессознательному предоставляется место в семье. Не следует
интерпретировать сон ребенка или объяснять, почему человеку
приснился тот или иной сон.
Достаточно того, что сновидение войдет в соприкосновение с повседневной жизнью, что субъективная реальность сновидения будет принята и получит оценку в объективном мире семьи. Интерпретация и объяснения слишком часто чрезмерно рациональны; зачем заставлять ребенка стыдиться своих снов из-за того, что они безумны, фантастичны, греховны?
Значения, вырастающие из сновидения, не совпадают с теми,
которые им приписывает разумное Эго. Если бы сновидение не
содержало ничего, кроме разумного объяснения, не было бы никакого
роста значений, увеличивал ось бы только Эго, появился бы только
новый римский мир, которому должны подчиняться все иные, чуждые
ему элементы. Применительно к интерпретации сновидений весьма
уместно старинное речение «опасно малое знание».
Джеймс Хиллман — Внутренний поиск
