КРИТЕРИИ ЭФФЕКТИВНОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
Фрейд (Freud, 1933) утверждал, что конечная цель психотерапии — это способность любить и работать. Однако помимо этого завуалированного акцента на взаимосвязи между любовной гетеросексуальной привязанностью и признанием, а также отказом от зависти (у женщин зависти мужскому авторитету и власти, у мужчин — исключительному праву женщин на уступчивость и зависимость) Фрейд довольно мало говорит о любви. Любопытно, как в письме Карлу Юнгу (McGuire, 1974) он пишет, что психоанализ, по сути, является «лечением любовью», и это, по-видимому, было для него самоочевидным«лечением любовью», и это, по-видимому, было для него самоочевидным. С другой стороны, работавшие позже аналитики довольно подробно обсуждали любовь. И это не удивительно, поскольку улучшение личной жизни, вне зависимости от ее ориентации — гетеросексуальной, гомосексуальной, бисексуальной или несексуальной, — то, ради чего люди приходят на терапию.
Если терапия идет успешно, клиенты замечают, что стали больше принимать не только собственную сложную внутреннюю жизнь и «истинное» Я, но сложность и недостатки других. Они видят своих друзей, родственников и знакомых через призму их жизненных обстоятельств и историй и не так лично принимают разочарования.
Поскольку они прощают себе те вещи, которые теперь понимают и могут контролировать, они прощают других за то, что те не понимают и контролировать не могут. Посвятив в свои самые страшные тайны терапевта, который при этом не был шокирован, они меньше боятся сближаться и раскрываться другому человеку.
Проанализировав свою враждебность и агрессивность, они меньше боятся, что это каким-то образом навредит тем, кого они любят. Получив от терапевта сочувствие, они распространяют его на других.
Способность работать, раскрытие своего творческого потенциала и отказ от беспомощных стенаний в пользу решения проблем — еще один результат эффективной терапии.
Марта Старк (Martha Stark, 1994), ярко описавшая работу горя в терапии как движение от «бесконечных претензий» к зрелому принятию того, что нельзя изменить (и новой способности менять то, что можно), дала еще одно, новое определение известного процесса роста в терапии. По мнению Старк, начальный этап психотерапии включает в себя постепенное принятие клиентом факта, что его психологические проблемы связаны с превратностями судьбы и ее дарами, а не с какими-то личными недостатками или неудачами; второй этап включает в себя болезненное понимание того, что, несмотря на истинность этого факта, никто, кроме самого клиента, не несет ответственность за решение этих проблем.
Хотя люди любых творческих профессий часто беспокоятся, что психотерапия лишит их эмоциональной энергии (разрешив невротические проблемы, которые поддерживают их активность), они обычно замечают, что после терапии их творчество становится менее конфликтным, более дисциплинированным и плодотворным. Гордон Оллпорт (Gordon Allport, 1961) говорил, что достижения творческих людей с функциональной точки зрения освобождаются от конфликтов, определивших их; конфликтов, которые к моменту начала терапии являлись для них исключительно помехой.
Чессик (Chessick, 1983), делавший акцент на удовольствии, которое после успешной терапии стало сопровождать процесс как творчества, так и отдыха, предложил изменить терапевтические цели, сформулированные Фрейдом, «любить и работать» на «любить, работать и играть».
Обширная литература о привязанности стала появляться в последние годы по мере того, как исследователи и практикующие специалисты неоднократно сталкивались с подтверждением существования на протяжении всей жизни потребности в объектах и арены для выражения различных аффектов. Столь же пристальное внимание, уделяемое этой теме представителями психологии самости, касается постоянной потребности человека в «объектах самости», которые отражают и подтверждают его.
Все это связано с еще одним результатом эффективной психотерапии, а именно с преобразованием инфантильной зависимости в зрелую взрослую зависимость. Западный миф о человеческой независимости существует, несмотря на то что все люди на протяжении всей жизни в практическом и эмоциональном плане нуждаются друг в друге. Психотерапия не делает зависимых людей независимыми; наоборот, она делает их способными эффективнее использовать их естественную зависимость в личных интересах. Она сталкивает пациентов, отрицающих собственную зависимость, с их истинной потребностью в других людях.
Основное различие между привязанностью у младенцев и у взрослых заключается в том, что дети, в отличие от взрослых, не могут выбирать тех, от кого они зависят, обычно не могут уйти от неподходящего воспитателя 11 и не обладают нужными силами, которые могли бы заставить эти объекты изменить к ним отношение. Множество взрослых, приходя на терапию, чувствуют себя подобно детям, пойманным в ловушку деструктивных отношений, и решают на этом основании, что их потребность в других несет в себе определенную угрозу. В идеальном случае в процессе терапии они понимают, что проблема лежит не в плоскости их базовых потребностей, а в том, как они с ними обходятся.
Нэнси Мак Вильямс
