СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ И НЕХВАТКА В Китае на семейных устоях издревле держался мир, как если…

СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ И НЕХВАТКА

В Китае на семейных устоях издревле держался мир, как если бы семейная иерархия от начала начал была совершенно естественным явлением, служащим основанием вселенской гармонии. Отец как глава семьи и рядом с ним мать — это модель универсального порядка: не только социального устройства, но и устройства космоса. Таким образом, то естественно природное, что в чем-то присуще семейным отношениям, раздувалось до крайности. Есть определенный соблазн в том, чтобы полагать, будто семья естественна, природно обусловлена, потому что в животном мире тоже есть подобные отношения — не у насекомых, которые представляют собой метонимию общества, а у других видов. Всегда есть соблазн видеть основу семьи в продолжении рода.

В наше время в научном дискурсе стало возможным представить формулу продолжения рода. Для этого важно разорвать привычную связь между семьей и продолжением рода. Также эта формула может объяснить то, что мы называем «историческим измерением семьи»: ведь она не всегда была такой, как сейчас, и в разные эпохи изобретались различные ее модели. Это-то и позволяет нам установить неравенство между природой и семьей. Гениальность христианства, столь далекого по своей сути от китайских устоев, состоит в том, что оно подняло семью к небесам, так что возможно говорить даже о «святом семействе». Психоанализ, как и христианство, тоже сторонник семейных отношений. Лакан утверждал, что психоанализ не подрывает семейные устои, уважая идеологию Эдипова комплекса. Напротив, аналитики стремились некоторым образом укрепить здание семьи, и ценности, которые утверждал психоанализ вплоть до Лакана, были ценности семейные.

Глубинное влияние иудейской культуры на семейные ценности было столь заметным, что некоторым американским аналитикам казалось, что, пройдя анализ, они должны были обязательно жениться и быть примерными супругами. Они думали, что это необходимое условие окончания анализа. Психоанализ в его популярном понимании представлял собой разгадывание жизни субъекта на основе анализа его семьи — как если бы субъект в течение всей своей жизни сталкивался только с различными метонимиями своих родителей, братьев и сестер. Психоанализ немало способствовал «осемейниванию» мира — словно тот по уши погряз в неврозе. А на деле-то речь идет совсем о другом: о понимании того, что невротики прикованы к объектам. В семейных отношениях всегда есть проблемы, ждущие своего разрешения, как если бы здесь таилась некая загадка, требующая понимания, смутный вопрос, расшифровать который можно лишь изучая скрытые от взоров глубины.

Клод Леви-Стросс считал, что семья — это социальная группа, наделенная, по меньшей мере, тремя характеристиками: свои истоки она берет из брака; состоит из мужа, жены, детей и еще нескольких человек; ее члены связаны друг с другом законными узами прав и сексуальными запретами. Что мы сегодня можем сказать об этом определении? Верно ли, что семья берет истоки из брака? Нет, истоки семьи — в недоразумении, в невстрече, в разочаровании, в сексуальном злоупотреблении или преступлении. Может, она и впрямь состоит из мужа, жены, детей и других членов семьи? Нет, семья состоит из Имени Отца, из желания матери и из объектов а. Взаправду ли членысемьи связаны законными узами прав, запретов, обязанностей и прочего? Нет: по сути, они объединены некой тайной, некоей невысказанностыо, тем, что не произносится. В чем же состоит эта тайна? Что такое это невысказанное? Это невысказанное желание, это всегда тайна, касающаяся наслаждения: наслаждения отца и матери. Этим путем в семью вводится фаллос, самый главный из ее богов. Поэтому в Китае и существует культ умерших предков (то есть, тех, чье наслаждение уже закончилось), — чтобы не нарушать гармонию в семье.

Невротическому субъекту в каком-то смысле нелегко поверить в наличие сексуальных отношений отца и матери. Что такое Эдипальная ситуация, как не отсутствие родительского наслаждения там, где ему, казалось бы, самое место? Если материнское наслаждение не было запрещено для мальчика, то он всю последующую жизнь будет охвачен этим наслаждением, пребывая внутри него. Становится понятно, почему христианство ввело понятие «святого семейства»: потому что оно, как и Бог, совершенно необходимо, чтобы нормализовать, ввести в границы материнское желание. Главный принцип связи между членами «святого семейства» в бессознательном — это тайна. Лакан сделал огромный вклад в психоанализ, когда связал тему семьи с языком, чтобы объяснить с точки зрения разума тайну семьи. Он исходил из того, что язык каждого субъекта — это нечто родом из его семьи, а так же из того, что семья в бессознательном — это место, где выучивается родной язык. Поэтому место семьи в бессознательном и соединено с языком: говорить на своем языке для субъекта уже означает свидетельствовать о своей связи с родительской семьей. Вот отчего желательно всегда проходить анализ на родном языке. Возможно, конечно же, проходить анализ и на другом языке, но что-то в таком случае утрачивается, хотя в то же время и восполняется, так как происходит «рассемеивание» мира.

А происходит оно потому, что наш родной язык — это язык, на котором говорил до нашего появления Другой. Из этого следует, что если семья и является воплощением чего-то, то это, по определению Лакана, воплощение места Другого. В психоанализе место Другого олицетворяется фигурой семьи. Я сказал, что родной язык «выучивается» — потому что человек не «выучивает» язык в педагогическом смысле этого слова. Человек рождается в языке, рождается в мир языка, и это как раз тот аспект, на котором строится — в реальности — метапсихология Фрейда. Фрейд искал биологическое основание, долженствующее объяснить нехватку в бытии, отмечая тот факт, что человек рождается в мир незаконченным, неполным. Он еще более не завершен, чем любой представитель животного царства, и поэтому для удовлетворения любых своих потребностей он нуждается в Другом.

Звереныши тоже нуждаются в заботе других, взрослых особей, но специфика существа — в том, что оно зовет Другого, то есть, превращает свои крики и плач в зов. Из этого можно сделать вывод, что первые крики ребенка — это уже своеобразный способ объясниться. Он спотыкается на некоторых труднопостигаемых звуках — в каждом языке они свои. И вскоре то, что произносит ребенок — лепет, разные звуки, — уже четко можно расслышать. Можно сказать, что семья занимает особое место в бессознательном невротика, потому что это место, откуда впервые пришла опасность. То есть семья — это место Другого языка и посему это также место Другого требования: семья транслирует, что потребность должна пройти через требование. Или, что то же самое, требование должно пройти через язык, и это травматическим образом сказывается на потребностях — ведь проходя через требование, они «сбиваются с курса» и в них появляется нехватка.