ДРАМАТУРГИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО В ДЕТСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ (Вайолет Оклндер)
Настала очередь Аллена. Он потянулся к кучке карточек, лежавших в середине круга, и вытянул одну из них. Девятилетний Аллен читал с трудом. Он подошел ко мне и попросил ему помочь. Я прошептала ему на ухо: «Тут говорится: Ты идешь по тротуару и замечаешь, что на нем что-то лежит. Ты наклоняешься, берешь это и рассматриваешь». По тому, что ты с этим делаешь, мы должны догадаться, что это такое». Он сделал глубокий вдох. Его обычную ссутуленность сменила прямая
осанка, он начал фланировать по комнате. Внезапно он остановился, посмотрел вниз, раскрыл рот, широко раскрыл глаза и вытянул руки в удивленном жесте. Затем наклонился, поднял воображаемый
предмет и внимательно его исследовал. Я подумала, что это может быть монетка: по тому, как он дотрагивался до предмета, можно было заключить, что он округлый. Он пробежал по предмету
пальцами. Нет, это была не монетка. Он поднес предмет к уху, встряхивая его. Теперь он делал что-то другое. Я вгляделась внимательнее. Рукой он производил вращательные движения, как будто хотел открыть что-то. Наверное, это была маленькая коробочка. Он посмотрел вовнутрь, потряс вверх-вниз. По-видимому, она была пуста. Он засунул руку в карман, вынул оттуда нечто воображаемое, положил это в коробочку, завинтил ее, положил в карман и с широкой улыбкой и блеском в глазах возвестил о том, что он закончил. Дети принялись наперебой засыпать его догадками. Наконец, кто-то догадался: маленькая круглая металлическая коробочка, в которую он положил пенни. Мне было очень приятно наблюдать за Алленом, который, улыбаясь, уселся между двух детей, сидевших на полу, как и вся остальная компания. Неужели это тот самый Аллен, который обычно держался от всех в сторонке, сидел сгорбившись с напряженным и страдающим лицом?
Ролевые игры помогают детям становиться ближе к самим себе, потому что позволяют выйти за пределы самих себя. Это на первый взгляд противоречивое утверждение на самом деле верно. В
ролевых играх дети никогда не покидают самих себя по-настоящему: опыт импровизации позволяет им в большей степени выразить себя. Пример, приведенный выше, показывает, что Аллен использовал
все свои возможности, свой ум и тело, чувства и ощущения, настроение для достижения своей цели.
Обычно он выглядел застенчивым, отстраненным мальчиком, который сидел на отшибе, ссутулившись так, что превращался почти в мячик, как будто старался сохранить себя внутри себя самого. В ситуации драматического творчества (и при чувстве доверительности, которое он испытывал в группе) он мог посвятить всего себя выполнению своей задачи. И когда он сел, его осанка и выражение лица
свидетельствовали о том, что он, несомненно, улучшил контакт с самим собой и в результате приобрел способность лучше контактировать с окружающими.
Семилетняя Карла пришла на свое первое занятие после рождественских каникул и сразу брякнулась на пол рядом с большой подушкой. «Я слишком устала, чтобы что-нибудь делать», — сказала она. Я предложила всем сыграть в какую-нибудь игру и выбрала «Игру разговоров, ощущений и действий». В этой игре мы выкидываем кости и передвигаем фишки на столько площадок игрального поля, сколько выпало на костях. Если мы останавливаемся на желтой площадке, мы берем желтую карточку, на белой — белую, на голубой-голубую. Каждая карточка содержит какой-нибудь вопрос или указание на то, что нужно сделать. Многие карточки требуют импровизированных
действий.
Карла остановилась на белой площадке. Карточка гласила: «Вы только что получили письмо. О чем в нем говорится?». Я добавила: «Притворись, что ты идешь к своему почтовому ящику за почтой.
Когда ты перебираешь письма, ты замечаешь, что одно из них — тебе. Сыграй это так, как если бы это действительно происходило». Карла сообщила мне, что ей не очень-то хочется подниматься с места,
но что «в голове» она представит, что забирает почту. Я согласилась. Карла закрыла глаза и посидела тихо; неожиданно она открыла глаза, встала и сказала, что письмо у нее в руке. Я попросила ее
прочесть мне адрес. Она повертела «письмо», поднесла его поближе к глазам и сказала: «Это мне. Тут написано: Карла»»), -и она «прочитала» свой адрес. «От кого оно?», — спросила я. Теперь Карла стала
очень оживленной. Она вскричала: «Я знаю. от кого оно! От моего папы!» (недавно отец Карлы переехал в другой штат). «Это здорово, -сказала я. — Ну-ка, быстренько вскрой его! Что в нем говорится?» Карла медленно распечатала письмо. Она вынула воображаемый лист почтовой бумаги и некоторое время молча всматривалась в него. Спустя некоторое время я мягко спросила: «Что там
написано, Карла?». Я чувствовала, что Карла переживает что-то глубоко личное, и не хотела бесцеремонно вторгаться в ее мир. Наконец Карла еле слышно ответила: «Дорогая Карла! Я так хотел бы провести Рождество вместе с тобой. Я послал тебе подарок, но, может быть, ты его еще не получила. С любовью, папа». «Ты очень скучаешь по папе, да?», — спросила я. Карла взглянула на меня и кивнула. Потом прошептала: «Я всё выдумала насчет письма». Я кивнула, и она заплакала.
Карла отгородилась от своего собственного существа, чтобы уйти от своих чувств. Она ощущала усталость, тяжесть, инертность. В ролевой игре она позволила вылиться тому, что скрывалось в ней, как в раковине. Когда она разрешила себе заплакать, всё ее поведение изменилось. Она была обижена и сердита, что не получила подарка от отца, и все же она не была готова поделиться этими чувствами с
матерью, которая во время каникул удвоила свои старания, пытаясь компенсировать дочери отсутствие отца.
В условиях драматургической импровизации дети получают возможность улучшить. Они способны полнее осознавать свое тело, воображение, чувства. Драматургия естественно превращается
в средство, помогающее детям отыскать потерянные, скрытые области своего Я и выразить их, что способствует формированию индивидуальности и уверенности в себе.
Драматургическое творчество позволяет детям лучше ощущать как мир, который их окружает, так и собственное существо. Для того, чтобы интерпретировать окружающий мир и выразить в творчестве идеи, действия, чувства, они используют все свои ресурсы: зрение, слух, осязание и обоняние, мимику и жесты, воображение и интеллект.
Это инсценировка наших собственных жизней, нашего собственного существа. Мы разыгрываем роли в наших мечтах, создаем сцены, мы переделываем их по мере того, как двигаемся дальше. Мы не
просто говорим о боли у себя в груди, а наделяем ее голосом, становимся ею. Мы играем свою мать, самих себя детьми, критически обыгрываем свои черты и т. д. Мы обнаруживаем, что когда играем эти
роли, то начинаем лучше осознавать себя, становимся более вовлеченными в жизнь, более реалистами.
Мы находим самих себя, общаемся с собой, переживаем свои подлинные, значимые, достоверные ипостаси. В театральном царстве мы можем испробовать новые способы существования. И позволяем
проявляться подавленным областям своего Я. Мы позволяем себе испытать погруженность в действие, возбуждение и спонтанность, которых нам может не хватать в повседневной жизни.
Представление в пантомиме простых сенсорных образов, навык передавать их без слов, используя только мимику и жесты, значительно повышает осознание сенсорного опыта. На более сложном уровне пантомима включает выражение действий и взаимодействий, передачу чувств и настроений, разрабатывание характеристик-и всё это без слов. На еще более высоком уровне в импровизацию включаются слова. Дети, принимавшие участие во многих пантомимах, обычно не
испытывают трудностей, когда в драматургическое действие включаются слова.
