МЕНТАЛЛИЗАЦИЯ И ПРИВЯЗАННОСТЬ
Питер Фонаги ввел термин «рефлексивное функционирование» для описания
психологических процессов, лежащих в основе способности осознавать
внутренние психические состояния и аффективные переживания дру гих людей. Такую способность он назвал ментализацией. На основе вопросов, включенных в протокол опросника “Стили привязанности у взрослых”, Фонаги и его коллеги разработали и валидировали субшкалу, Шкалу рефлексивного функционирования (РФ), которая дает оценку от -1 (полное отсутствие ментализации или грубое искажение ментальных представлений других) до 9 (исключительная РФ, при которой респондент демонстрирует необычайно сложные, детальные или оригинальные рассуждения о ментальных состояниях).
Питер Фонаги и его коллеги предположили, что способность матери
к ментализации имеет решающее значение для развития надежной привязанности у ее ребенка. Ученые пришли к выводу, что мать, способная
удерживать в голове мысли и чувства своего ребенка, с большей вероятностью сможет понять его намерения и поведение. Это понимание
позволяет ей взвешенно реагировать на поведение малыша. Ребенок,
чья мать отвечает теплом и пониманием, а не гневом, скорее всего, будет
иметь надежную привязанность.Эта надежность в отношениях создает благоприятную почву для развития способностей ребенка к ментализации и саморегуляции.
Работы Питера Фонаги и его команды помогли установить, что ментализация/рефлексивное функционирование является основной
способностью, которая позволяет ухаживающим взрослым (или опекунам) обеспечивать развитие надежного стиля привязанности у их детей, даже если их собственный ранний опыт привязанности был ненадежным или травматичным. В исследовании, по священном изучению роли рефлексивного функционирования родителей в отношении стилей привязанности их детей, Фонаги обнаружил, что среди родителей, чьи самоописания согласно опроснику о стилях привязанности у взрослых позволили их отнести к “ненадежному стилю”, у родителей с высокими показателями РФ было больше шансов сформировать у детей надежную привязанность, чем у родителей с низ кими показателями РФ.
Чтобы подтвердить это, исследователи предположили, что матери с высоким уровнем рефлексивного функционирования способны осмыслить свой собственный опыт привязанности, а также иметь внутреннее представление об аффективном опыте своего ребенка. Сочетание связности собственного самоописания о детстве и способности понимать поведение ребенка в отношении его чувств помогает матери реагировать эмпатически, тем самым обеспечивая ребенка чувством защищенности и безопасности.
Исследователи продолжают находить доказательства важности ментализации как фактора психического здоровья и развития значимых,
крепких отношений. Это терапевтическая цель при работе с тяжелой утратой, которая тесно связана с процессом восстановления смысла жизни после потери.Можно смело предположить, что ментализация — это внимание к психическим состояниям в себе и других. Это наиболее фундаментальный общий фактор среди психотерапевтических методов лечения. Чтобы быть эффективными, например, в установлении терапевтического альянса, клиницисты, должны умело ментализировать,
одновременно вовлекая своих клиентов в процесс ментализации.
Большую часть своей карьеры Джон Аллен посвятил изучению
того, как ранняя травма отношений влияет на психическое здоровье.
В последние годы он искал объяснение тому, как психотерапия влияет
на восстановление здорового функционирования. Маленькие дети имеют эмоциональные и физические потребности, которые не могут удовлетворить самостоятельно. Они расстраивают ся, если рядом нет заботящегося о них человека, способного удовлетворить их нужды. Сонастроенный опекун понимает мысли и чувства ребенка, зеркально отражает аспекты его опыта и, основываясь на этом понимании, отвечает на потребности малыша. Этот процесс является частью того, что Питер Фонаги называет ментализацией, лежащей в основе здорового эмоционального развития.
Вовлеченное присутствие ухаживающего взрослого, который может точно ментализировать опыт ребенка и передавать его обратно, позволяет малышу осознать себя как независимое существо, способное понимать себя и ожидать, что другие его поймут. Иными словами, эмпатическая сонастройка, вовлеченная в ментализацию со стороны опекуна, поддерживает развитие ментализации у ребенка. По мнению Джона Аллена, ментализация — это “психологический клей, скрепляющий отношения привязанности”, а также основа эмоциональной регуляции [Allen, 2013]. При отсутствии ментализации со стороны родителя ребенок постоянно пребывает психологически одиноким в невыносимых эмоциональных состояниях. В таких случаях Аллен предлагает начинать лечение с создания безопасной терапевтической среды, содействующей развитию ментализации, а вместе с ней и по вышению способности к эмоциональной регуляции.
Иными словами психотерапевт, выполняет фундаментальную функцию фигуры привязанности в надежных отношениях: он поддерживает взаимную регуляцию в краткосрочной перспективе и способствует росту внутренней саморегуляции в перспективе долгосрочной, усиливая способности человека к ментализации.
В детстве надежная привязанность позволяет ребенку гибко перемещаться между поиском безопасности и исследованием мира. Во взрослой жизни цель примерно та же. В терапии горя эта гибкость позволяет человеку, пережившему утрату, перемещать внимание с про живания утраты на восстановление после нее, переходить от состояния крайней степени горевания к эмоциональной невозмутимости. Становится понятно, что цель терапии горя не только с людьми, пережившими раннюю травму отношений, но и терапии горя в целом — поддержка эмоциональной и поведенческой гибкости.
Приведем пример. В течение года Винс определял источники своей тревожности в пугающих и непредсказуемых условиях его детской среды. Ему было трудно признать, насколько бесконтрольной во многих ситуациях
была его мать, потому что он чувствовал, что говорить об этих воспоминаниях — своего рода предательство. В конце концов, он понял, что его цель не винить мать, а взять на себя ответственность за события в своей жизни, которые привели к негативному самовосприятию, связанному со стыдом за собственное пьянство. Для Винса было важно понять, что он не должен винить мать, но и не должен ее прощать. Вместо этого ему нужно увидеть ее поведение таким, каким оно было, а затем понять некоторые факторы в ее жизни, которые заставили ее вести себя подобным образом. Другими словами, ему нужно было мысленно представить свою мать. По мере того как снижалась интенсивность чувств Винса по отношению к матери, он смог говорить о ней и о потере друга,не подавляя своих чувств и эмоций. Винс продолжал периодически вспоминать о своем раннем опыте, но ему стало все интереснее говорить о своей нынешней жизни и о целях на будущее.
Представленные случаи иллюстрируют связь между опытом привязанности и тяжелой утратой. Это согласуется с результатами исследования, в котором привязанность назвали важным фактором, влияю щим на различные жизненные периоды и стрессы, включая значимые утраты [Burke & Neimeyer, 2013].
Филлис С. Космински, Джон Р. Джордан — Терапия горя, основанная
на привязанности. Руководство дяя практикующих специалистов
#НаучныеИсследования
«Посвящённом»- вместе пишется.