О БЕЗДУМНОСТИ Все мы, включая и тех, кто думает по долгу службы, достаточно часто…

О БЕЗДУМНОСТИ

Все мы, включая и тех, кто думает по долгу службы, достаточно часто бедны мыслью, мы слишком легко становимся бездумными. Бездумность — зловещий гость, которого встретишь повсюду в сегодняшнем мире, поскольку сегодня познание всего и вся доступно так быстро и дешево, что в следующее мгновение полученное так же поспешно и забывается. Таким образом одно собрание сменяется другим. Памятные празднества становятся все беднее и беднее мыслью, так что теперь памятные собрания и бездумность уже неразлучны.

Но даже когда мы бездумны, мы не теряем нашей способности думать. Мы ее, безусловно используем, но, конечно, особым образом: в бездумности мы оставляем способность мыслить невозделанной, под паром. Но только то может лежать под паром, что способно стать почвой для роста, например, пашня. Автострада, на которой ничего не растет, никогда не может лежать под паром. Как оглохнуть мы можем только потому, что обладаем слухом, а состариться — только потому, что были молоды, точно так же мы можем стать бедными мыслями и даже бездумными лишь потому, что в самой основе своего бытия человек обладает способностью к мышлению, «духу и разуму», и мышлению предназначен и уготован. Мы можем лишиться или, как говорят, отделаться только от того, чем мы обладаем, знаем ли мы об
обладаемом или нет.

Усиливающаяся бездумность проистекает из болезни, подтачивающей самую сердцевину современного человека. Сегодняшний человек спасается бегством от мышления. Это бегство от мышления и есть основа для бездумности. Это такое бегство, что человек его и видеть не хочет и не признается в нем себе самому. Сегодняшний человек будет напрочь отрицать это бегство от мышления. Он будет утверждать обратное. Он скажет — имея на это полное право, что никогда еще не было таких далеко идущих планов, такого количества исследований в самых разных областях, проводимых так страстно, как сегодня.

Несомненно, так тратиться на хитроумие и придумывание по-своему очень полезно и выгодно. Без такого мышления не обойтись. Но при этом остается так же верно и то, что это лишь частный вид мышления. Его специфичность состоит в том, что когда мы планируем, исследуем, налаживаем производство, мы всегда считаемся с данными условиями. Мы берем их в расчет, исходя из определенной цели. Мы заранее рассчитываем на определенные результаты. Это рассчитывание является отличительной чертой мышления, которое планирует и исследует.

Такое мышление будет калькуляцией даже тогда, когда оно не оперирует цифрами и не пользуется калькулятором или компьютером. Рассчитывающее мышление калькулирует. Оно беспрерывно калькулирует новые, все более многообещающие и выгодные возможности. Вычисляющее мышление «загоняет» одну возможность за другой. Оно не может успокоиться и одуматься, прийти в себя. Вычисляющее мышление — это не осмысляющее мышление, оно не способно подумать о смысле, царящем во всем, что есть.

Итак, есть два вида мышления, причем существование каждого из них оправдано и необходимо для определенных целей: вычисляющее мышление и осмысляющее раздумье. Именно это осмысляющее раздумье мы и имеем в виду, когда говорим, что сегодняшний человек спасается бегством от мышления. Все же можно возразить: само по себе осмысляющее размышление парит над действительностью, оно потеряло почву. Оно не поможет нам справиться с повседневными делами. Оно бесполезно в практической жизни.

И, наконец, говорят, что чистое размышление, стойкое осмысление «выше» обычного рассудка. В последней отговорке верно только то, что осмысляющее мышление само не получается, впрочем как и вычисляющее. Для осмысляющего мышления подчас необходимы высшие усилия. Оно требует более длительного упражнения. Для него нужна еще более чуткая забота, чем для любого другого настоящего ремесла. А еще оно должно уметь ждать, как ждет крестьянин, взойдет ли семя, даст ли урожай.

И все же каждый может выйти в путь размышления по-своему и
в своих пределах. Почему? Потому что человек — это мыслящее,
т. е. осмысляющее существо. Чтобы размышлять, нам отнюдь не
требуется «перепрыгнуть через себя». Достаточно остановиться на
близлежащем и подумать о самом близком: о том, что касается
каждого из нас — здесь и сейчас, здесь, на этом клочке родной
земли, сейчас — в настоящий час мировой истории.

На какие мысли наведет нас этот праздник, конечно, в том случае, если мы готовы одуматься? Мы увидим, что произведение искусства созрело на почве своей родины. Если мы задумаемся над этим простым фактом, то мы обязательно подумаем и о том, что за последние два столетия Швабия породила великих поэтов и мыслителей. Если мы будем размышлять далее, то окажется, что Центральная Германия такая же земля, ровно как и Восточная Пруссия, Силезия и Богемия.

Мы задумаемся и спросим: а может быть, любое настоящее творение коренится в почве своей родной земли? Иоган Гебел однажды написал: «Мы растения, которые — хотим ли мы осознать это или нет — должны корениться в земле, чтобы, поднявшись, цвести в эфире и приносить плоды». Поэт хочет сказать: чтобы труд человека принес действительно радостные и целебные плоды, человек должен подняться в эфир из глубины своей родной земли. Эфир здесь означает свободный воздух небес, открытое царство духа.

Мы задумаемся еще сильнее и спросим: а как обстоит сегодня
дело с тем, о чем говорил Иоган Петер Гебел? По-прежнему ли
человек тихо обитает между небом и землей? По-прежнему ли царит
на земле осмысляющий дух? Есть ли еще родина, в почве которой
— корни человека, в которой он укоренен?

Многие немцы лишились своей родины, им пришлось оставить
свои города и села, их изгнали с родной земли. Многие другие,
чья родина была спасена, все же оторвались от нее, попавши в
ловушку суеты больших городов, им пришлось поселиться в пустыне
индустриальных районов. И сейчас они чужие для своей бывшей
родины. А те, кто остался на родине? Часто они еще более
безродны, чем те, кто был изгнан. Час за часом, день за днем
они проводят у телевизора и радиоприемника, прикованные к ним.
Раз в неделю кино уводит их в непривычное, зачастую лишь своей
пошлостью воображаемое царство, пытающееся заменить мир, но
которое не есть мир. «Иллюстрированная газета» доступна всем.

Как и все, с помощью чего современные средства информации
ежечасно стимулируют человека, наступают на него и гонят его —
все, что уже сегодня ближе человеку, чем пашни вокруг его
двора, чем небо над землей, ближе, чем смена ночи днем, чем
обычаи и нравы его села, чем предания его родного мира.
Мы задумаемся еще и спросим: что происходит здесь — как с
людьми, оторванными от родины, так и с теми, кто остался на
родной земле?

Ответ: сейчас под угрозой находится сама укорененность сегодняшнего человека. Более того: потеря корней не вызвана лишь внешними обстоятельствами и судьбой, она не происходит лишь от небрежности и поверхностности образа жизни человека. Утрата укорененности исходит из самого духа века, в котором мы рождены.

Мы задумаемся еще и спросим: если это так, смогут ли еще и
впредь человек и его творения корениться в плодородной почве
родины и тянуться к эфиру, на простор небес и духа? Или же все
попадает в тиски планирования и калькуляций, организации и
автоматизации?

Осмысляя то, что нам подсказывает это торжество, мы
увидим: нашему веку грозит утрата корней. И мы спросим: что же
на самом деле происходит в наше время? Чем оно отличается?
Век, который сейчас начинается, недавно был назван атомным
веком. Его самое неотступное знамение — атомная бомба, но это
— примета лишь очевидного, так как сразу же признали, что
атомная энергия может быть использована и в мирных целях. И
сегодня физики-ядерщики всего мира пытаются осуществить мирное
использование ее в широких масштабах.

Крупные индустриальные корпорации ведущих стран, Англии в первую очередь, уже посчитали, что атомная энергия может стать гигантским бизнесом. В атомной промышленности узрели новое счастье. Атомная физика не останется в стороне. Она открыто обещает нам это. В июле
этого года на острове Майнау восемнадцать лауреатов Нобелевской
премии объявили в своем обращении дословно следующее: «Наука
(т. е. современное естествознание) — путь к счастью человечества».

Как обстоит дело с этим утверждением? Возникло ли оно из
размышления? Задумалось ли оно над смыслом атомного века? Нет.
Если мы удовлетворяемся этим утверждением науки, мы остаемся
максимально далеко от осмысления нынешнего века. Почему? Потому
что подумать-то мы и забыли. Потому что мы забыли спросить:
благодаря чему современная техника, основанная на
естествознании, способна открывать в природе и освобождать
новые виды энергии?

Это стало возможно благодаря тому, что в течение последних
столетий идет переворот в основных представлениях; человек
оказался пересаженным в другую действительность. Эта
радикальная революция мировоззрения произошла в философии
Нового времени. Из этого проистекает и совершенно новое
положение человека в мире и по отношению к миру. Мир теперь
представляется объектом, открытым для атак вычисляющей мысли,
атак, перед которыми уже ничто не сможет устоять.

Природа стала лишь гигантской бензоколонкой, источником энергии для современной техники и промышленности. Это, в принципе
техническое, отношение человека к мировому целому впервые
возникло в семнадцатом веке и притом только в Европе. Оно было
долго незнакомо другим континентам. Оно было совершенно чуждо
прошлым векам и судьбам народов.

Сила, скрытая в современной технике, определяет отношение
человека к тому, что есть. Ее господство простирается по всей
земле. Человек уже начинает свое продвижение с земли в мировое
пространство. Благодаря открытию атомной энергии, за
какие-нибудь двадцать лет стали известны такие колоссальные
источники энергии, что в обозримом будущем мировые потребности
в энергии любого рода будут удовлетворены навсегда. Скоро
производство энергии, в отличие от добычи угля, нефти,
древесины, более не будет привязано к какой-то определенной
стране или континенту. В обозримом будущем в любом месте
земного шара можно будет построить атомную электростанцию.

Таким образом, теперь основная проблема науки и техники
заключается уже не в том, где достать достаточное количество
топлива. Сейчас решающая проблема звучит так: каким образом мы
сможем обуздать и как мы научимся управлять этими невероятно
гигантскими атомными энергиями так, чтобы гарантировать
человечеству, что эти громадные энергии внезапно — даже в
случае отсутствия военных действий — в каком-нибудь месте не
вырвутся, «не удерут» и не уничтожат все?

Если обуздание атомной энергии будет успешным — а оно
будет успешным! — то в развитии технического мира начнется
совершенно новая эра. То, что нам сейчас известно как техника
фильмов и телевидения, транспорта, особенно воздушного, средств
информации, медицинская и пищевая промышленность, является,
вероятно, лишь жалким началом. Грядущие перевороты трудно
предвидеть.

Между тем технический прогресс будет идти вперед
все быстрее и быстрее и его ничем нельзя остановить. Во всех
сферах своего бытия человек будет окружен все более плотно
силами техники. Эти силы, которые повсюду ежеминутно требуют к
себе человека, привязывают его к себе, тянут его за собой,
осаждают его и навязываются ему под видом тех или иных
технических приспособлений — эти силы давно уже переросли
нашу волю и способность принимать решения, ибо не человек
сотворил их.

Но к новому миру техники принадлежит также и то, что его
достижения самым быстрым образом становятся всем известны и
привлекают всеобщий интерес. Так сегодня все могут прочитать
то, что говорится в этой речи о технике в любом умело
издаваемом иллюстрированном журнале, или услышать эту речь по
радио. Но одно дело услышать или прочитать, т. е. просто узнать
что-то, другое дело — осознать, т. е. осмыслить то, что мы
услышали или прочитали.

Так будет ли человек, отдан во власть неудержимых сил
техники, неизмеримо превосходящих его силы, растерянным и
беззащитным? Это и произойдет, если человек окончательно
откажется от того, чтобы решительно противопоставить
калькуляции осмысляющее мышление. Но лишь только осмысляющее
мышление пробуждается, оно должно работать непрерывно, по
любому, самому незначительному поводу — так же и здесь, и
сейчас, на этом памятном собрании, поскольку оно дает нам
возможность осмыслить то, что находится под особой угрозой в
атомный век, а именно: укорененность произведений человека.
Поэтому мы задаем такой вопрос: сможет ли человек с
утратой старой укорененности обрести новую почву для коренения
и стояния, такую почву и основу, на которой будут по-новому
процветать сущность человека и все его труды даже в атомный
век?

Что же станет основой и почвой для будущего коренения?
Возможно, то, что мы ищем, очень близко, так близко, что мы его
просто проглядели. Ведь путь к тому, что близко, для нас,
людей, всегда самый дальний и потому самый трудный. Это путь
размышления. Осмысляющее мышление требует от нас не цепляться
односторонне за какое-то одно представление, сойти с привычной
мысленной колеи, по которой мы мчимся все дальше и дальше.
Осмысляющее мышление требует от нас, чтобы мы занялись тем,
что, на первый взгляд, вовсе не имеет к нему отношения.

Мартин Хайдеггер — Отрешенность