Год еще не закончился, а в Росздравнадзор уже поступила 91 тысяча жалоб граждан на качество медицинского обслуживания. Тысячами измеряется число обращений пациентов в правоохранительные органы. В стране ежегодно возбуждается не одна сотня уголовных дел в отношении врачей, фельдшеров, медсестер, фармакологов. Растут суммы компенсации морального вреда: средний иск в Санкт-Петербурге достиг двух миллионов рублей.
Есть основания? Да, есть, хотя и не во всём из-за работы рядовых врачей: используемые ими медицинские изделия с точки зрения качества и безопасности небезупречны. Всё, что используется в клиниках, — от шприца до магнитно-резонансного томографа и робота Да Винчи — должно проходить обязательную регистрацию, процедуру оценки соответствия критериям качества и безопасности. Однако по данным аккредитованной лаборатории ФГБУ «ВНИИИМТ» Росздравнадзора, в рамках государственного контроля за обращением медицинских изделий с начала года выдано 86% отрицательных заключений, из которых более 17% констатируют прямую угрозу проверенных изделий для жизни и здоровья граждан.
Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения на днях была вынуждена энергично напомнить о необходимости постоянного мониторинга эффективности и безопасности и лекарственных средств. Мониторинг нужен для выявления негативных последствий их применения, индивидуальной непереносимости и предупреждения медицинских работников и пациентов от применения таких лекарственных препаратов. О нежелательных реакциях с летальным исходом или угрозой жизни надо сообщать в трехдневный срок. О другом: передаче инфекционного заболевания через лекарственный препарат, отсутствии заявленной эффективности препаратов, применяемых при заболеваниях, представляющих угрозу для жизни человека, вакцин для профилактики инфекционных заболеваний, лекарственных препаратов для предотвращения беременности, когда отсутствие клинического эффекта не вызвано индивидуальными особенностями пациента и (или) спецификой его заболевания и др., сообщать нужно в течение 15 дней.
Выросло число случаев, когда и пациенты изначально преследуют корыстные цели, чтобы вернуть потраченные деньги на лечение. А если удастся, то и выиграть в суде иск в связи с причиненным моральным вредом. Сегодня проще всего сесть за компьютер и написать сразу во все возможные инстанции: президенту, премьеру, министру, прокурору, в следственные органы. Закон этого не запрещает. Этим людям тут же подставляют мощное плечо юридические консультации. Известны юристы, как пиявки на теле, которые сами выискивают хроников, больных, у которых были осложнения, и оформляют иски в суд — пятнадцать миллионов, шестнадцать миллионов — и делят потом эти деньги. Так разрастается явление, получившее название пациентского экстремизма. Оно не одиноко и сосуществует с «врачебным экстремизмом» (термин Л. Рошаля), с желанием врачей заглянуть в карман заболевших и заставить их платить там, где это не нужно и не должно быть.
Справиться с пациентским и врачебным экстремизмом можно только одним способом — квалифицированностью врачей, как считает Рошаль. Сейчас наконец-то в нашей стране открывается новая страница в истории врачевания. Время, когда человек становился доктором только потому, что кое-как сдал экзамены, получил диплом сразу после окончания вуза, заканчивается. Впервые, как это принято в передовой мировой врачебной практике, запускается процедура допуска врача к врачебной деятельности. Потому что нас не должны лечить двоечники и троечники. Врачи — это каста. Надо в разы увеличить прием в вузы и отсеивать после первого курса, затем — после второго и так дальше. Так получится элита.
Сейчас есть регионы, где половина врачебных должностей вакантны. Я нормальный человек, живу здесь, прихожу к врачу, а мне не к кому обратиться! Почему? Ведь система, когда ввели взаимные обязательства и всё оплачивается, существует уже десять лет, а врачей нет. Сколько врачей приходит в первичное звено, столько же и уходит. Таким путем двадцать лет придется решать кадровые проблемы, а нам надо сегодня. Жизнь короткая. Без распределения выпускников-бюджетников, без изменения структуры образования, без введения серьезной годовой практики на шестом курсе, без нормальной зарплаты, жилья, социалки — выпускники не рабы! — кардинально быстро мы проблемы не сможем решить. Нам надо еще при нашей жизни добиться, чтобы народ российский был доволен здравоохранением.
Здравоохранение — дело дорогое. На Западе оно обходится в 10 процентов от ВВП. В долларах и евро. Хотим также лечить — надо доводить наш процент ВВП до мирового.
Таково основное содержание выступления знаменитого доктора Рошаля на Всероссийском конгрессе пациентов. Пересказ его нужен для того, чтобы оно сохранилось и не ушло в песок. Потому что ни один минздравовский чиновник, выступавший на конгрессе вслед за доктором, не использовал ни одной рошалевской мысли в своих выступлениях. Не услышанным оказался не только Рошаль, но и сами пациенты: по опросам людей, на первом месте проблем стоит тема кадрового дефицита врачей и сестер. И только потом лекарственное обеспечение, доступность и качество медицинской помощи. В Минздраве хорошо знают эти цифры: только 16,5 процентов из 17 836 аккредитованных после окончания вузов врачей-терапевтов и лишь 28,6 процентов из 5777 врачей-педиатров трудоустроены на эти должности. И полумеры в ответ.
Надежды Рошаля на то, что конгресс примет какое-либо решение, куда войдут и его мысли и предложения, и пациентское сообщество это услышит, не оправдались. Хотя по числу сановных и именитых участников, принявших приглашение принять участие в конгрессе и выступивших, похожих общественно значимых мероприятий давно не было.
Итак, почему не услышан доктор Рошаль? Потому что никаких решений десятый конгресс, как и его предшественники, не принимал и не собирался принимать. У конгрессменов, как у всяких других конгрессменов и депутатов, другие цели, а Всероссийский союз пациентов, организовавший их созыв, на самом деле никакое не общероссийское объединение самих пациентов, как это следует из названия. Это юридически оформленное соединение нескольких организаций совсем под другим названием — «Всероссийский союз общественных объединений пациентов». Название тоже звучное, но на деле это одна из десятков тысяч некоммерческих организаций. Её учредителями являются всего десять юридических лиц. Но зато какая великолепная находка громкого названия — Всероссийский союз пациентов! Это пиар-изобретение сразу переместило НКО и в нужное время, и в нужное место, приближенное и к Минздраву, и к Минпромторгу, и к Госдуме, и к Совету Федерации, и ко многим другим.
Действительно, кому придет в голову выяснять все эти детали, искать устав этого НКО, отправленного на самые задворки сайта Всероссийского союза пациентов. История этого НКО-проекта такова. Десять лет назад при Росздравнадзоре был сформирован общественный совет по защите прав пациентов. Часть его членов, перезнакомившись друг с другом, решила обособиться и оформить свое обособление погромче, например, назвав его Всероссийским союзом пациентов. Имея такое название, все двери можно пооткрывать пинком. Название никому в тот момент не принадлежало, а имидж создавался мощнейший. Юридически и напрямую это сделать, видимо, всё-таки им не позволили или сами не посмели, потому что регистрация объединения юридических лиц под именем физических лиц, мягко говоря, было бы чересчур. Оформились как Всероссийский союз общественных объединений пациентов, но в виде сокращенного названия в уставе прописали сначала одно название — ВСОО пациентов, а затем через запятую второе — Всероссийский союз пациентов. Два, а не одно? ВСОО пациентов звучит даже хуже, чем длинное. Не по-пиаровски. Не так, как Всероссийский союз пациентов, поэтому стали использовать последний.
Так же обошлись и с единственной уставной целью. Её прописали так —«координация деятельности членов Союза для достижения максимально возможного уровня медицинской помощи и мер по охране здоровья населения в целом и каждого гражданина в отдельности». Отыскать информацию степени достижения цели оказалось невозможным, как и о самой результативности скоординированной деятельности. Мероприятий много, но в какой степени в результате скоординированной деятельности десяти учредителей обеспечивается максимально возможный уровень медицинской помощи и мер по охране здоровья населения в целом и каждого гражданина в отдельности — не установить. Всё — в процессе. Хотя к пуговицам претензий нет: согласование с учредителями даты проведения конгресса это уже и есть факт координации.
«Сегодня ВСП объединяет 14 общероссийских и межрегиональных организаций и более 80 их подразделений — региональных НКО пациентов, представляющих интересы более 5 миллионов граждан Российской Федерации — пациентов с тяжелыми инвалидизирующими заболеваниями», — рассказывают о себе в ВСОО пациентов. Сопредседателей не смущает, что, выделившись из минздравовского общественного совета, они породили коллизию и, возможно, прямую конкуренцию со своей же альма-матер: с Общественном советом по защите прав пациентов при Федеральной службе по надзору в сфере здравоохранения. Пишу предельно аккуратно: во главе ВСОО пациентов — профессиональные юристы. Высказываю свое оценочное суждение. Но как всё это иначе оценивать, если в 2017 году совет при Росздравнадзоре был неожиданно переименован в Совет общественных организаций по защите прав пациентов при Федеральной службе по надзору в сфере здравоохранения и состоит из Центрального совета, 76 отделений в регионах, 996 экспертов и 309 НКО пациентов.
Помимо ВСОО пациентов и Совета общественных организаций при Росздравнадзоре, есть и множество других общественных организаций, ассоциаций, фондов, партнерств, союзов пациентов по большинству видов их заболеваний. Есть множественные объединения врачей и пациентов по видам заболеваний. Есть общероссийская общественная организация «Лига защитников пациентов», общество с ограниченной ответственностью «Лига защиты прав пациентов», автономная некоммерческая организация «Лига защиты прав пациентов и врачей». Есть союзы семей пациентов. Есть общества защиты прав потребителей медицинских услуг, по безопасности пациентов и так далее, и тому подобное. В ЕГРЮЛ только перечисление организаций занимает несколько страниц.
Пусть таких организаций будет сколь угодно много, если это соответствует общественным ожиданиям и не является своеобразным бизнес-проектом. Было бы еще лучше, если бы в Москве наконец-то собрались представители всех этих или похожих организаций на разговор друг с другом и с госчиновниками, для комплементарного, а не комплиментарного общения.
Как еще Минздраву узнать, как власти на местах приступили к работе по модернизации первичного звена здравоохранения? Как пациентской общественности узнать, для чего, например, только в последние два месяца Минздрав разместил для общественного обсуждения на официальном портале проектов НПА 35 проектов нормативных правовых актов (проектов законов, постановлений правительства, приказов министра). Судя по данным портала, эти и другие проекты актов Минздрава общественностью вообще не замечены.
Так, проект одного из законов, который планируется запустить в действие в декабре 2021 года, напрямую касается того, о чем говорил Л. Рошаль. Минздрав вдруг обнаружил — в 2019 году — что выпускники специалитета, не поступившие в ординатуру, «обладают недостаточной адаптацией к самостоятельной медицинской деятельности». Поэтому надо принять закон и наделить выпускников специалитета на начальном этапе своей трудовой деятельности по медицинской специальности статусом молодых специалистов. Молодые специалисты на два года окажутся в периоде медицинского наставничества в государственных и муниципальных организациях здравоохранения, работая под контролем опытных специалистов — врачей-наставников. По завершении будет дана оценка адаптированности молодых специалистов к самостоятельной медицинской деятельности. Молодые специалисты, успешно прошедшие медицинское наставничество, смогут осуществлять самостоятельную медицинскую деятельность в медицинских организациях любых организационно-правовых форм. В пояснительной записке сообщается, что этот закон — один из путей устранения дефицита кадров в первичном звене здравоохранения и повышения уровня их квалификации, так как разрабатывает механизм наставничества в отношении врачей — молодых специалистов, прошедших целевое обучение.
Другой законопроект, важный для пациентов и для деятельности организаций по защите прав пациентов, — о ликвидации обязательных требований, соблюдение которых оценивается при проведении мероприятий по контролю при осуществлении государственного контроля (надзора) в сфере обращения лекарственных средств для медицинского применения.
Опубликованы также проекты ведомственных приказов «О Метрологической службе Министерства здравоохранения Российской Федерации в сфере обращения лекарственных средств для медицинского применения», «Об утверждении показателей эффективности деятельности федеральных государственных учреждений, находящихся в ведении Министерства здравоохранения Российской Федерации, и их руководителей, условий осуществления выплат стимулирующего характера руководителям федеральных государственных учреждений, находящихся в ведении Министерства здравоохранения Российской Федерации», «О внесении изменений в приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 14 января 2019 г. №4н «Об утверждении порядка назначения лекарственных препаратов, форм рецептурных бланков на лекарственные препараты, порядка оформления указанных бланков, их учета и хранения», «Об утверждении Положения о территориальном органе Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения» и так далее.
Однако всё напрасно. Напрасно Л. Рошаль требовал от конгрессменов принять резолюцию, осуждающую пациентский и врачебный экстремизм. Конгресс собирался не для этого. Никаких резолюций на нём не принималось. Важен процесс, а не результат. Если бы был важен результат, то НКО пациентов, специализирующиеся на практической помощи общественным советам при региональных министерствах здравоохранения, обратили бы внимание сами и взбудоражили бы Минздрав из-за ЧП в Твери. Там общественный совет при минздраве Тверской области принял решение по итогам годовой работы следующего содержания. «Пункт 1. Признать неудовлетворительным взаимодействие министерства здравоохранения Тверской области с советом. На ряд обращений совета ответа не получено, на плановые заседания совета не являлись ответственные работники министерства здравоохранения. На настоящий момент не определен сотрудник министерства, отвечающий за координацию работы МЗ ТО и совета».
Сейчас нужно пристально следить за деятельностью социально ориентированных некоммерческих организаций (СОНКО), потому что единая государственная автоматизированная информационная система поддержки социально ориентированных некоммерческих организаций есть, но работает вяло. В стране около 140 тыс. СОНКО, при этом их количество возросло за восемь лет на 41 тысячу. Однако опережающими темпами происходит рост средней численности штатных работников в этих СОНКО по сравнению со средней численностью работников. Если в 2011 году в секторе СОНКО было задействовано более 587 тысяч штатных работников, то сейчас их более одного миллиона человек. Ассигнования федерального бюджета на поддержку СОНКО выросли за год с 10,3 млрд рублей до 12,2 млрд рублей, а из бюджета субъектов Российской Федерации — 18,5 млрд рублей (рост составил 53%, а по сравнению с 2016 годом — 150%). Судя по всему, корпоративное сотрудничество с властью, взаимный обмен любезностями и наградами стали для очень многих СОНКО гораздо более важным занятием, чем налаживание действенного общественного контроля за деятельностью властных институтов и менеджмента социальных учреждений и организаций.
И пациентский экстремизм, и врачебный экстремизм — это побочный результат извращений в сотрудничестве представителей государства и общественных активистов, разболтанности в системе управления в отрасли, дисбаланса в сообществе врачей и пациентов и его разобщенности на тысячи некоммерческих организаций, объединившихся ради преодоления этой самой разобщенности. Над этим бы подумать таким авторитетным личностям в медицинском сообществе, как Л. Рошаль, перед тем как принимать приглашение для участия в разного рода конгрессах. Минздраву тоже стоит инвентаризировать формы своего сотрудничества с СОНКО на предмет суррогатности.
Автор: Алексей Маленький, ИА REGNUM
